Эра надежд - [75]

Надо сказать, что конец семнадцатого – начало восемнадцатого веков были уникальными временами по количеству сидящих на тронах лиц, которых без всякой натяжки можно было назвать великими.

Ну, про его величество Илью Первого я особо распространяться не стану, с ним и так все ясно. Но в Англии до недавнего времени правил Вильгельм, во Франции по сию пору царствовал Людовик Четырнадцатый, который, несмотря на не самые приятные стороны своей натуры, все-таки вывел свою страну чуть ли не в сверхдержавы. В России набирали ход реформы Петра, а Эфиопия совершила приличный рывок под руководством Иясу Великого.

Китай не являлся исключением – в нем уже сорок шестой год царствовал и двадцать восьмой год правил император Канси, причем правил он весьма эффективно. В принципе для характеристики его правления хватит всего одного факта – за это время населения Китая почти удвоилось и достигло двухсот миллионов человек! Для начала восемнадцатого века цифра совершенно фантастическая. Даже если предположить всякие приписки, то все равно никакого сравнения хоть с любой из европейских держав по отдельности, хоть со всеми ними вместе.

Да и вообще Китай демонстрировал очень редкую вещь – его правящая элита уже чуть ли не тысячу лет работала не только в своих интересах, но и в интересах страны. Достигнуто это было на первый взгляд довольно простыми средствами. Например, нормой были довольно замысловатые казни для проворовавшихся чиновников. То есть Китай двадцать первого века в этом смысле просто не отступил от заветов предков, только и всего. И, главное, императоры в основном понимали свою роль с соответствии с трудами Конфуция, то есть как надсмотрщиков за правящей элитой. Которая, кстати, была довольно-таки открыта для притока способных людей из народа.

Действовал строгий свод правил, по которым для занятия любой должности требовалась соответствующая ученая степень. Если перевести систему в привычные понятия, то получится, что для районного уровня нужно, хоть ты тресни, быть кандидатом, областного или губернского – доктором, а федерального – как минимум членкором. И при нынешнем императоре покупка ученой степени автоматом означала мучительную казнь как для покупателя, так и для продавца, отчего подобное случалось крайне редко.

Вот и визитер на Филиппины, Ю Пэнчунь, имел степень "цзюйжень" – насколько я понимал, это было что-то вроде доктора экономических наук. И то, что он родился князем, всего лишь облегчило ему получение соответствующего образования, но не давало никаких преимуществ при сдаче экзаменов.

Вообще-то в Китае уже очень давно роль потомственной аристократии являлась в основном декоративной. А члены императорской фамилии, кроме того, были и вовсе лишены права занимать какие-либо государственный должности. Правда, свято место пусто не бывает, и при слабых правителях забирали большую силу то родственники их жен, а то и вовсе евнухи. Но сильный император обычно начинал свое правление с массовой казни упомянутых категорий, а дальше все шло по накатанной веками колее. Канси в общем-то не стал исключением, но силовые меры он предпринял только в отношении евнухов, а с женами поступил проще и гуманней. Он взял да увеличил их количество в несколько раз – почтенный Гонсало утверждал, что сейчас императорских жен больше пятидесяти. Понятно, что при таком количестве супруг их родственники не могли иметь никакого влияния. Мне даже подумалось – может, намекнуть Илье, что его четыре официальных жены на фоне некоторых смотрятся как-то бледновато?

Китаец оказался неожиданно молод, на вид ему было лет тридцать пять. Одет он был в сложной формы желтый халат с красными нарукавниками, весь разрисованный какими-то зверьми и птичками. Присмотревшись, я с некоторым удивлением увидел среди сюжетов не только четырехкрылого дракона, но и нечто, чрезвычайно похожее на ледяную птицу. Неужели они водятся и в Китае?

Пояса у халата не было, но слева через вырез откуда-то из-под него выходили ремешки, на которых висела то ли сабля, то ли меч. Скорее все-таки сабля, меч я представлял себе существенно больше. С другой стороны висела еще какая-то хреновина, подозрительно напоминающая чернильницу.

На голове доктор Ю имел сложной формы шапочку, напоминающую сахарницу, установленную в сковородке. Обе составляющих были малинового цвета, но сковорода чуть потемнее. За спиной князя стоял пожилой низкорослый китаец в совсем простом бордовом халате без всяких украшений и конусной шапочке синего цвета. Ни сабли, ни чернильницы он не имел, а Гонсало уже предупредил, что это переводчик, который знает испанский язык.

Поначалу обед показался скучным, но вскоре у меня закралось сильное подозрение, что гость знает испанский уж всяко не хуже, чем почтительно переводивший ему наши реплики спутник. К такому выводу привело наблюдение за мимикой доктора Ю – иногда понимание на его лице проступало сразу после моей очередной фразы, еще до перевода. Однако потом я заметил, что подобное бывает только тогда, когда он поворачивается ко мне, а дона Себастьяна и почтенного купца гость слушал с совершенно непроницаемым лицом. Не изменилось его поведение и потом, когда мы после десерта покинули особняк и вышли за ограду, метрах в двухстах от которой уже было оборудовано что-то вроде стрельбища.