Эра Броуна - [67]

Краковяк совершенно ясно почувствовал: провожатый боится, что с самого начала гость попадет под чуждое влияние, узнает о происходящих событиях в сомнительной или вовсе лживой интерпретации – словом, позволит навесить себе лапши на уши.

Потом ИО куда-то срочно вызвали. Прозвучал гонг, и люди потянулись в столовую. Краковяк решил пообедать вместе со всеми, заодно посмотрев на всех сотрудников разом.

В дверях Анджей столкнулся с Петером фон Регом (его фотографию Краковяку показали в Представительстве ООН).

– Простите, сэр, это ведь вы прилетели из Нью-Йорка? – осведомился фон Рег,, пропуская его вперед,

– Да, я Эндрю Крок. С кем имею честь?

Петер представился, умудрившись при этом пару раз подшутить над собой и своей работой, сел рядом с Анджеем-Эндрю и сразу же надавал советов относительно предлагаемых блюд и местной кухни в целом. (Нашествие йети после похищения ооновцев, как ни странно, сошло на нет, и повар наконец-то смог вернуться к плите.) Одновременно фон Рег успевал снабдить краткими и довольно-таки язвительными характеристиками проходящих мимо сотрудников СИАЯ-6. В конце концов Краковяк поймал на себе и Петере раздраженный взгляд появившегося в столовой Зиновьева.

После обеда Краковяк попросил фон Рега показать ему, что называется, тыльную, изнаночную, сторону станции.

Того не пришлось долго уговаривать. Несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте, им было легко друг с другом – возможно, из-за сходного чувства юмора. Впрочем, это было не единственным их сходством: у обоих – скептический, с легким оттенком цинизма взгляд на мир, яростное неприятие чиновничьего образа мыслей и определенная раскованность фантазии.

Петер провел Эндрю в подвал, где во время приезда «высоких гостей» ночевали ученые; в кладовые, где хранилась экипировка, используемая в экспедициях на Гималаи, и всякие разности; на кухню, где можно подкрепиться в любое время суток и запастись кое-какой провизией, если нужно срочно сделать вылазку со станции; показал дыру в бетонном заборе, выводящую прямо в заросли кустарника, а также лестницу, ведущую на крышу главного корпуса (к площадке с подзорной трубой), и многое другое. Анджей начал подозревать, что Петер догадывается о его истинной профессии.

В конце концов они оказались в комнате самого фон Рега. Ксенопсихолог хотел, чтобы они непременно выпили по стаканчику бренди, Краковяк был не против. Он уже получил от общения с фон Регом немало любопытной информации, в том числе и о самом похищении. Анджей сел на предложенный ему стул, и вдруг его подбросила в воздух невидимая пружина…

На полном автоматизме ноги его бежали по ступенькам – вверх, вверх. Тело было словно чужое, ватное, он почти не ощущал его. Потом мелкие иголочки возникли в пятках и стали подниматься, охватывая все большую часть кожи. И вот уже все тело заполыхало огнем.

А бег продолжался: пятый этаж, шестой, седьмой… Лифт то ли не работал, то ли в него боялись лезть. Вместе с Краковяком бежали еще четверо парней в маскировочных костюмах, бронежилетах, шлемах без бронестекла и с десантными «никоновыми» наперевес. За плечами плотно набитые вещмешки, на ремнях гранаты, запасные рожки, фляги, кобуры. И ко всей этой тяжести добавлялась чисто тропическая жара.

Пот уже насквозь промочил одежду на груди и спине и продолжал заливать лицо. Удовольствие, прямо скажем, ниже среднего… Но сердце стучало ровно, подавая в сосуды крови ровно столько, сколько нужно. В ушах не звенело, в глазах не зажигались красные круги. Словом, у Анджея было вполне надежное, натренированное именно для такой работы тело.

Восьмой, девятый, десятый… Все это однообразное пока действо мало походило на сон, но разбираться что к чему было некогда. Если бежишь куда-то с автоматом в руках, значит, решается вопрос: жить тебе или не жить – все остальное потом или вовсе никогда. Раздробишь свое внимание, заглубишь мысли – и ты мертвец!

На бегу Краковяк смог разглядеть за окнами трех-пяти-этажный, бело-желто-серый город, утопающий в зелени. Ослепительно палящее солнце было близко к зениту, на выжженном, выбеленном его лучами небе – ни облачка.

Одиннадцатый, двенадцатый… Наверху мелькнуло что-то зеленое, пятнистое. Один из парней вскинул автомат, нажал на спуск. Пули защелкали, рикошетя от стен, перил, ступеней. Бойцы продолжали бежать.

Всё!.. Они влетели на площадку последнего, четырнадцатого, этажа. Посередине нее лежал человек в военной форме с огромным красным пятном на спине, рядом валялся автомат Калашникова. Это был негр, форма его не имела знаков различия и каких-либо эмблем. Обе двери, выходящие на площадку, были заперты. На табличках лишь номера комнат.

– Здесь, – показал ведущий на правую. Итак, он знал, где искать то, за чем они сюда пришли.

Один из парней разбежался и… отшиб себе плечо. Под слоем древесины была сталь. Анджей вдруг почувствовал чуть заметный запах гари.

– Подожгли, суки! – произнес ведущий и замысловато выругался. И тут Краковяк окончательно убедился, что попал в русскую компанию. Он понимал довольно много слов, но сам никогда не решился бы говорить по-русски, не рискуя показаться смешным.