Эра Адмирала Фишера. Политическая биография реформатора британского флота - [9]
Зимой 1859 г. Фишеру пришлось распрощаться со своим любимым командиром. Капитан Шэдуэлл так и не смог оправиться от раны, полученной им под Дагу. Осенью ему несколько раз оперировали ногу, но все безуспешно. В конце концов, Чарльз Шэдуэлл был списан на берег по инвалидности и в январе 1860 г. отбыл в Англию. Перед отъездом его лично посетил адмирал Джеймс Хоуп. Шэдуэлл настойчиво рекомендовал командующему мичмана Фишера, как очень одаренного юношу. Своему любимому ученику Шэдуэлл дал на прощание пространные наставления и подарил свои книги.
Адмирал Хоуп внял рекомендациям бывшего командира «Хайфлаера», и вскоре Фишер очутился на флагманском корабле. Уже тогда юный мичман был не лишен тщеславия: «Он (Хоуп — Д. Л.) повернулся ко мне и сказал: „Спускайся в мою лодку“. И все на эскадре видели, как мичман садится в адмиральский ботик»[56]. Фишер быстро сориентировался в новой обстановке и был с командующим в прекрасных отношениях. «…Мы отлично ладили», вспоминал он впоследствии. — «У меня был такой крупный почерк, что адмирал мог читать его без очков»[57].
Фишер также произвел на Хоупа самое благоприятное впечатление своими незаурядными способностями к точным наукам, и адмирал, со своей стороны, способствовал его быстрому продвижению по службе. Как только на эскадре открылась вакансия, Фишер сразу же был назначен на лейтенантскую должность. Это существенно сказалось на его материальном положении: теперь вместо кадетских 1 шиллинга и 9 пенсов в день, он получал 10 шиллингов.
29 марта 1860 г. вместе с производством в лейтенанты Фишер получил назначение на «Перл» — 21-пушечный винтовой корабль, но прослужил на нем недолго. Он планировал попасть на 16-пушечный шлюп «Фьюриес», прибытия которого ожидали в Шанхае двумя месяцами позже. «Фьюриес» должен был доставить в Шанхай сэра Фредерика Брюса — британского посланника, который затем собирался проследовать в Пекин для урегулирования спорных вопросов в англо-китайских отношениях. Возможно, Фишер лелеял мечту, что адмирал Хоуп замолвит за него словечко и ему удастся устроиться экспертом по морским вопросам при особе Брюса.
Замысел почти удался благодаря протекции Хоупа. Имея в кармане рекомендательное письмо адмирала, Фишер отбыл в распоряжение Оливера Джонса, командира «Фьюриеса». Однако для молодого честолюбца наступили трудные дни, когда он, согласно назначению, прибыл на борт означенного корабля. «Фьюриес» был деревянный колесник, водоизмещением 1286 т., имевший также и парусную оснастку. Он неплохо шел под парусами при попутном ветре, но очень скверно маневрировал при встречном. В штормовую погоду «Фьюриес» был подвержен жестокой килевой качке, плохо слушался руля, и для разворота ему требовалось большое пространство. Мощность паровой машины была недостаточна.
Фишер также столкнулся с большими трудностями, налаживая отношения с капитаном. В письме к миссис Уарден от 25 июня 1860 г. новоиспеченный лейтенант жаловался: «Он („Фьюриес“ — Д. Л.) представляет собой ужасное старое корыто, на котором отсутствует всякий комфорт. Его командир Оливер Джонс — жуткий негодяй. По его вине на корабле уже однажды случился матросский мятеж. Он поступает очень хитро, стараясь иметь на корабле из офицеров только молодых лейтенантов, зная, что они исполнительны и не станут с ним связываться, рискуя своей карьерой»[58].
Основываясь на цитированном послании, можно предположить, что адмирал Хоуп совершил ошибку, направив своего любимца на «Фьюриес». Однако это письмо, написанное видимо под первым впечатлением, не вяжется с той характеристикой, которую Фишер дал Оливеру Джонсу значительно позднее: «Оливер Джонс, командир корабля, на котором я вернулся домой, был удивительным человеком… Он был очень притягательной личностью. В нем было столько шарма, он имел такие царственные манеры, был прекрасным наездником, замечательным лингвистом, экспертом в навигации и непревзойденным моряком. Он имел лучшего кока и лучшие вина на военном флоте…» «Мне кажется, — добавляет Фишер, — я был единственным офицером, которого он не сажал под арест. Я почему-то хорошо сошелся с ним, и он назначил меня штурманом корабля»[59]. Словом, лейтенант Фишер приноровился к порядкам, царившим на «Фьюриесе», и вскоре обнаружил, что с эксцентричным капитаном можно ладить и у него есть чему поучиться.
К августу 1860 г. объединенная англо-французская эскадра вновь была готова атаковать форты на реке Байхэ и восстановить престиж, утраченный в июне 1859 г. Британскими военно-морскими силами командовал все тот же адмирал Хоуп, к тому времени уже оправившийся от ранения, полученного в предыдущую кампанию.
Под влиянием прошлой неудачи Хоуп пересмотрел свою тактику. Теперь он старался избежать прямой атаки фортов. Фишер во время операций находился на борту «Фьюриеса», прикрывавшего своей артиллерией высадку десанта в устье небольшой речки, впадавшей в море несколькими милями севернее Байхэ. 21 августа войска союзников атаковали форты Дагу, в то время как подошедшие канонерки подвергли их обстрелу с моря.
Китайцы сражались с таким же воодушевлением, как и в прошлом году, но на этот раз союзникам удалось преодолеть их сопротивление. «Фьюриес» оставался вне боя, хотя стоял на якоре достаточно близко, и Фишер мог наблюдать все, что происходило у фортов. В документах отсутствуют какие-либо указания на то, что ему пришлось принимать непосредственное участие в сражении. Однако он был награжден в числе некоторых других участников этого боя почетной «Пряжкой Дагу» к «Китайской медали». Заметим, что те, кто участвовал в кровопролитном, но неудачном для англичан сражении за Дагу в июне 1859 г., никаких медалей или пряжек не получили.
