Эра Адмирала Фишера. Политическая биография реформатора британского флота - [124]
Первый намек об отставке Фишера Бонар Лоу получил довольно оригинальным образом. Ему пришло анонимное послание, адрес на котором без сомнения был написан характерным почерком Фишера. В конверте была вырезка из старой газеты с подчеркнутым в ней одним предложением: "Лорд Фишер был принят королем и имел аудиенцию в течение получаса"[735]. После некоторого времени размышления над этим посланием Лоу решил, что Фишер таким образом сообщил ему о своем уходе из Адмиралтейства.
В понедельник утром Бонар Лоу отправился к Ллойд Джорджу за разъяснениями. Из всех членов либерального кабинета именно с ним лидер оппозиции был в наилучших отношениях. Бонар Лоу показал министру финансов полученное им письмо и без обиняков спросил, действительно ли Фишер подал в отставку. Ллойд Джордж подтвердил его предположения. Собеседники быстро сошлись во мнении, что если к общенациональному скандалу по поводу нехватки амуниции и боеприпасов для армии добавится уход Фишера из Адмиралтейства, либеральное правительство не сможет удержаться в прежнем составе. Ллойд Джордж никогда не был противником коалиции и ни в коем случае не хотел рвать отношений с консервативной оппозицией. Попросив Бонар Лоу подождать у него в кабинете, Ллойд Джордж немедленно отправился к Асквиту.
"Я пошел один к Асквиту и совершенно откровенно изложил ему обстоятельства дела. Премьер тот же час признал, что во избежание серьезного парламентского конфликта, который, безусловно, нанесет ущерб престижу правительства, если и не приведет к его поражению, необходимо реконструировать кабинет и ввести в состав правительства некоторых вождей консервативной партии. Это решение было принято с почти невероятной быстротой. Я вернулся к Бонар Лоу и пригласил его сопровождать меня в зал заседаний правительства, чтобы переговорить об этом с премьером. В течение какой-нибудь четверти часа мы пришли к убеждению, что либеральное правительство должно уйти в отставку и быть заменено коалиционным правительством"[736].
Одним из условий Бонар Лоу было требование, что в случае ухода Фишера Черчилль также должен будет уйти, и в состав нового правительства не войдет ни под каким видом. Кстати сказать, в тот же день, только позднее, Бонар Лоу получил письмо от Фишера, в котором последний уже подробно сообщал о причинах своей отставки. Послание содержало резкую критику морского министра: "…У. Ч. представляет собой большую опасность, чем немцы…". В том же письме Фишер подчеркнул, что он очень недоволен "вашим" Артуром Бальфуром, который повсюду поддерживал Черчилля и Дарданелльскую операцию, и именно по этой причине автор письма не собирается иметь с ним никаких дел[737]. По-видимому, старик был убежден, что новое правительство вернет его в Адмиралтейство и намекал, что будет против выдвижения консерваторами Бальфура на пост морского министра.
Судьба Черчилля была решена. Асквит прекрасно понимал, что с уходом Фишера в Адмиралтействе вновь возобладает единоначалие. Он также знал, что Черчилль имеет мощную поддержку в палате общин, опираясь на которую он мог бы отбить практически любую атаку на правительство. Но дух борьбы покинул 63-летнего премьера. Асквит находился в состоянии тяжелейшей депрессии из-за пережитой им драмы личного характера. За пять дней до описанного разговора он узнал страшную новость о Веннцни Стэнли, молодой женщине, которую он любил страстно, безоглядно, любил, невзирая на всю нелепость ситуации. Эта любовь была для него источником силы, поддерживала его в самые трудные минуты. Но судьба сыграла с британским премьером жестокую шутку, какая только могла быть в таком случае: его пассия выходила замуж за его же ближайшего друга, единственного наперстника его сердечных дел — Эдвина Монтагю.
Веинция Стэнли, дочь лорда Щеффилда, принадлежала к числу тех молодых женщин пост-викторианской эпохи, которые стремились не обременять себя какими-либо моральными заповедями. Своей главной целью она провозгласила стремление получить как можно больше удовольствий от жизни. Стэнли не уставала повторять, что она — "язычница", и что ей неведомы ощущения греховности, вины или угрызения совести. Асквит, который был в три раза старше Вениции, начал переписываться с ней примерно за год до начала войны. В 1913 г. премьер написал "предмету своих воздыханий" 50 писем. Начиная с июля 1914 г. он уже писал ей каждый день, несмотря на огромную загруженность работой и перенапряжение, связанное с политическим кризисом и начавшейся затем войной. В первые три месяца 1915 г. он отправил ей 141 письмо. В один только день 30 марта британский премьер сочинил своей возлюбленной четыре послания!
Осенью 1914 г. Стэнли перебралась в столицу, намереваясь служить добровольной сестрой милосердия в одном из военных госпиталей Лондона. Теперь Асквит мог видеться с ней гораздо чаще. Несмотря на экстренные заседания Военного Совета и парламента, посвященные важнейшим вопросам ведения войны, лидер правящей партии всякую свободную минуту мчался к ней. В стремлении поддержать у молодой женщины интерес к собственной персоне, Асквит напоминал человека, показывающего ребенку карточные фокусы. В своих письмах он описывал ей внутриправительственные и парламентские интриги, рассказывал о многих вещах, являвшихся государственной и военной тайной, придумывал обидные клички и смешные прозвища многим членам правительства и военным руководителям
