Эпоха за эпохой. Путешествие в машине времени - [22]

– М-м!

Он с аппетитом откусил еще. Бигмак оказался чудесным. Кажется, он в жизни ничего вкуснее не пробовал.

Он съел все до крошки и уже собрался вернуться, чтобы приобрести еще один, когда почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Повернувшись, он увидел маленького мальчика, который пытался осмыслить его старомодную одежду и свисающие вниз пышные усы.

– Вы в рекламе, что ли?

* * *

К тому моменту, когда Эйч Джи отыскал приличный магазин одежды, он уже свыкся с дорожным движением – и был удивлен тем, что, похоже, передвигался быстрее машин. Хотя его слух все еще не приспособился к уровню шума в центре города, ему казалось, что от странной ночи в парке его отделяют световые годы. Кроме того, в городе кое-где сохранились старые здания, похожие на Лондон девятнадцатого века. Их серые каменные фасады успокаивали его, тогда как зеркальные стены более новых строений порождали беспокойство. Но он уже утолил голод пищей 1979 года – и как только фигуру его облечет современная мода, ему будет не о чем беспокоиться… за исключением Лесли Джона Стивенсона.

Он зашел в одежную лавку и терпеливо вынес изумление продавца, который был потрясен его плотным твидовым костюмом (порванным и испачканным) с пиджаком на четырех пуговицах, жилетом в тон, белой рубашкой и желтым шелковым галстуком.

– Такое сейчас носят в Лондоне?

– Я уехал довольно давно.

Для начала продавец предложил ему линялые джинсы без заниженного пояса, приталенную рубашку с рюшами и шапку с козырьком. Но стоило Уэллсу выяснить, что некоторые мужчины действительно по-прежнему носят костюмы и галстуки, переубедить его стало невозможно. Он выбрал готовый коричневый костюм с жилеткой, бежевую рубашку, терракотовый галстук и темно-коричневые полуботинки. Продавца его безупречный вкус впечатлил.

В примерочной Уэллс надел рубашку и брюки, поискал пуговицы на ширинке – и после секундного недоумения обнаружил «молнию», которая застегивалась моментально. Он заправил рубашку и немного подвигался. Господи, как удобно! Его брюки оказались гораздо менее мешковатыми, чем прежние. При этом они были на подкладке и скроены по фигуре! А рубашка! Она не раздувалась ярдами лишней ткани, которые приходилось закладывать складками: она облегала его тело так естественно, словно он носил ее много лет. А материал ощущался почти как электрический!

Он надел жилет, быстро завязал галстук, набросил пиджак и поспешно вышел из примерочной. Он ощущал себя освободившимся – словно та одежда, которая прежде была на нем, предназначалась слону. В новом костюме он почувствовал себя бодрым, нарядным и уверенным в себе. Он повертелся перед зеркалом и расплылся в улыбке. А потом он закрутил усы, отступил назад и полюбовался собой: все такой же истинный английский джентльмен, но, что важно, человек из конца двадцатого века. И кто-то еще станет утверждать, что одежда – это в человеке не главное?

Он прошел к кассе, где дожидался продавец с готовым счетом.

– Чудесно смотритесь, сэр, просто чудесно!

– Спасибо.

– С вас четыреста семьдесят шесть долларов восемнадцать центов.

Уэллс медленно отсчитал нужную сумму: он еще не привык к американским деньгам, но уже сообразил, что выкладывает за галантерейный товар чертовски много.

– Не намного хватает, верно?

– Да уж, теперь – нет. – И простодушно добавил: – Ну, это же не фунт.

– Это точно. – Продавец засмеялся. – Слышал, они снова собрались его девальвировать.

– Фунт? – ужаснулся Уэллс.

– Точно. Если у вас остались, я бы их обменял на старые добрые доллары янки.

Он поспешно вышел из магазина, не потрудившись забрать свою прежнюю одежду. Продавец натолкнул его на одну мысль. Если Лесли Джон Стивенсон хочет выжить в Сан-Франциско, тогда ему – точно так же, как самому Уэллсу, – необходимы американские деньги. Значит, если у него с собой есть английские фунты, то одним из первых его дел в 1979 году станет их обмен. Терять Уэллсу нечего, так что можно начать охоту в банках.

Он резко остановился. Ему пришло в голову, что это должен быть не какой-то неопределенный банк. Пусть Стивенсон и сексуальный маньяк, он все равно англичанин. Он выберет такой банк, где почувствует себя как дома. В Сан-Франциско? Он улыбнулся. Если век назад у Ллойда были конторы по всему свету, то другие британские предприниматели должны были последовать этому примеру.

Он узнал у какого-то полисмена адрес Банка Англии и с удовольствием услышал, что идти надо всего квартал.

* * *

Он пересек Юнион-Скуэр, шагая легко и уверенно. На фоне уличного шума он различал звонок, который показался ему очень непохожим на гудки, рев и цифровые щелчки 1979 года. Он повернулся, и на его губах заиграла радостная улыбка. Вагончик фуникулера, полный туристов, прокатился по перекрестку и пополз вверх. Эйч Джи это зрелище подбодрило. Несмотря на могущество электрона, реликт девятнадцатого века продолжал работать. Он сравнительно недавно видел наброски фуникулеров в «Таймс». Значит, Сан-Франциско обладает исторической памятью и сердечностью, заключил он. «Они молодцы – и я тоже».

Он позволил себе ностальгически помахать рукой государственному флагу своей страны, висящему над входом в Банк Англии, и прошел через вращающиеся стеклянные двери. Оказавшись внутри, он решил, что воздух здесь пахнет лучше. Да и атмосфера была гораздо более величественной.