Эпоха сериалов. Как шедевры малого экрана изменили наш мир - [14]
Джим: Ты подошел ближе всего и теперь стоишь у меня на пути.
Шерлок: Спасибо.
Джим: Вообще-то это не комплимент.
Шерлок: Конечно комплимент.
Джим (пожимая плечами)-. Ну да, это так>10.
Мы с тобой одной крови
Донован: Знаете, почему он здесь <на месте преступления>?
Ему за это не платят.
Ему это нравится. Он тащится от этого.
Чем запутанней преступление, тем больше он тащится. И знаете что? Однажды ему станет этого мало. Однажды мы найдем труп, и это будет делом рук Шерлока Холмса.
Уотсон: Зачем ему это делать?
Донован: Затем, что он психопат.
А психопаты страдают от скуки>11.
Мориарти – это и есть Холмс, лишенный того морального компонента, который удерживает его на «стороне добра»>12. В «Шерлоке» эта двойственность особенно хорошо видна из-за системы двойничества, обозначенной в сериале гораздо отчетливее, чем в каноническом варианте; здесь по обе стороны Шерлока стоят Майкрофт и Мориарти, несомненно, демонстрирующие нам, каким мог бы быть герой. В отличие от канона, в «Шерлоке» Майкрофт и Мориарти – это две ипостаси одной личности. Не случайно при первом появлении Майкрофта на экране зрителя сознательно сбивают с толку, подавая все поводы к тому, чтобы его приняли за Мориарти, вплоть до записной книжки, которую Майкрофт достает из кармана>13.
Они и вправду очень похожи, действуют сходными методами и в некотором смысле борются друг с другом за власть над Лондоном. Оба они воплощают собой «темную сторону» Шерлока – интеллект, полностью выхолощенный и лишенный какой-либо морали. В отсутствии морального барометра, в виде Уотсона и еще пары человек, Шерлок Холмс легко может превратиться в Джима Мориарти (или в Майкрофта), эта вероятность постоянно присутствует в сериале, но все же не реализуется.
Впрочем, верно и обратное, при желании неканонический Мориарти мог бы стать Холмсом. В сериале «Доктор Кто» Доктор постоянно сталкивается с Мастером – своим соплеменником, единственным Повелителем времени, оставшимся в живых. И если Доктор странствует по Вселенной, спасая различных существ и борясь со злом, то Мастер стремится к абсолютной власти. Их противостояние, однако, это не столько борьба между добром и злом, сколько диалог, в котором Доктор безрезультатно пытается убедить Мастера перейти на его сторону. В отличие от холодного флирта Шерлока и Джима у Доктора и Мастера отношения подчеркнуто близкие, почти родственные; они – друзья детства, понимающие друг друга с полуслова и совершенно не готовые друг друга терять. Когда Мастера застреливают и он отказывается от регенерации, Доктор искренне и горько его оплакивает. А позднее, в битве, стоящей жизни обоим, Доктор открыто признается в любви своему Мориарти>14:
Ты гений. Клянусь, ты такой – чистейший бриллиант. Но ты мог бы стать еще лучше, еще прекраснее. С твоим умом мы могли бы путешествовать по звездам, для меня это было бы честью. Ибо не обязательно владеть Вселенной, достаточно наблюдать за ней, имея возможность оказаться в любом времени и месте. Такой власти вполне достаточно>15.
Общее детство, одинаковое начало жизни подчеркивает их сходство и важность выбора той дороги, по которой они в итоге пойдут. Их противостояние меркнет перед лицом еще большей угрозы, и они оба рискуют собой, защищая друг друга от надвигающихся Повелителей Времени. Когда же сам Доктор оказывается в смертельной опасности, Мастер жертвует собой, чтобы его защитить.
От любви до ненависти
Столь противоречивые отношения способны перерождаться в настоящую любовную связь. В «Шерлоке», например, Ирен Адлер связана с Мориарти – она его посланник, инструмент, при помощи которого он должен выведать нужную информацию. В американском римейке – «Элементарно» – создатели пошли еще дальше, там Мориарти – это отправная точка сюжета, от которой ведется цепь событий: у Шерлока погибает возлюбленная Ирен Адлер, из-за чего он начинает принимать наркотики, уезжает лечиться в Штаты, знакомится с Уотсон>16. Эта потеря его не отпускает до тех пор, пока правда не выплывает на поверхность: Ирен и ее предполагаемый убийца оказываются одним и тем же лицом, а вся история их романа и ее гибели – инсценировкой Мориарти, затеянной для того, чтобы отвлечь Холмса от крупных расследований Скотленд-Ярда. Впрочем, даже после разоблачения отношения Шерлока и Мориарти не прекращаются – они ведут достаточно откровенную переписку, и в определенный момент Шерлок помогает Джейми спасти ее дочь, а Джейми, в свою очередь, спасает Джоан Уотсон от гибели.
Мориарти: Я собиралась тебя убить – тихо, спокойно. Но чем больше я о тебе узнавала, тем мне становилось интереснее. Наконец-то появился разум, который мог соперничать с моим, слишком сложный и прекрасный, чтобы его уничтожить, предварительно не изучив… <…>
Я никогда тебя не убью. Нет, ни за что в жизни>17.
Но Мориарти в «Элементарно» все же ближе к Ирен Адлер «Шерлока», так как и она подвержена слабости – любовному интересу к Шерлоку, и эта зацепка позволяет ему ее обыграть так же, как в британском сериале Шерлок улавливает в Ирен признаки влюбленности, которые подсказывают ему правильный ответ.
Шерлок: Чувства – это химический дефект, обычно свойственный проигравшему.
Современная наука знает множество примеров сосуществования и взаимовлияния гуманитарных и естественных дисциплин. В сферу интересов гуманитариев все чаще попадают области, связанные с бытовыми сторонами человеческой деятельности, среди которых прежде всего — судебное право, медицина, психология, культура повседневности, образование. Объединение методик гуманитарных и естественных наук породило ряд междисциплинарных интеллектуальных течений, среди которых особенно выделяется literature and medicine.Предмет настоящей статьи — обзор исследований LM.
Книга известного политолога и публициста Владимира Малинковича посвящена сложным проблемам развития культуры в Европе Нового времени. Речь идет, в первую очередь, о тех противоречивых тенденциях в истории европейских народов, которые вызваны сложностью поисков необходимого равновесия между процессами духовной и материальной жизни человека и общества. Главы книги посвящены проблемам гуманизма Ренессанса, культурному хаосу эпохи барокко, противоречиям того пути, который был предложен просветителями, творчеству Гоголя, европейскому декадансу, пессиместическим настроениям Антона Чехова, наконец, майскому, 1968 года, бунту французской молодежи против общества потребления.
По прошествии пяти лет после выхода предыдущей книги «По Фонтанке. Страницы истории петербургской культуры» мы предлагаем читателям продолжение наших прогулок по Фонтанке и близлежащим ее окрестностям. Герои книги – люди, оставившие яркий след в культурной истории нашей страны: Константин Батюшков, княгиня Зинаида Александровна Волконская, Александр Пушкин, Михаил Глинка, великая княгиня Елена Павловна, Александр Бородин, Микалоюс Чюрлёнис. Каждому из них посвящен отдельный очерк, рассказывающий и о самом персонаже, и о культурной среде, складывающейся вокруг него, и о происходящих событиях.
Произведения античных писателей, открывающие начальные страницы отечественной истории, впервые рассмотрены в сочетании с памятниками изобразительного искусства VI-IV вв. до нашей эры. Собранные воедино, систематизированные и исследованные автором свидетельства великих греческих историков (Геродот), драматургов (Эсхил, Софокл, Еврипид, Аристофан), ораторов (Исократ,Демосфен, Эсхин) и других великих представителей Древней Греции дают возможность воссоздать историю и культуру, этногеографию и фольклор, нравы и обычаи народов, населявших Восточную Европу, которую эллины называли Скифией.
Сборник статей социолога культуры, литературного критика и переводчика Б. В. Дубина (1946–2014) содержит наиболее яркие его работы. Автор рассматривает такие актуальные темы, как соотношение классики, массовой словесности и авангарда, литература как социальный институт (книгоиздание, библиотеки, премии, цензура и т. д.), «формульная» литература (исторический роман, боевик, фантастика, любовный роман), биография как литературная конструкция, идеология литературы, различные коммуникационные системы (телевидение, театр, музей, слухи, спорт) и т. д.
В книге собраны беседы с поэтами из России и Восточной Европы (Беларусь, Литва, Польша, Украина), работающими в Нью-Йорке и на его литературной орбите, о диаспоре, эмиграции и ее «волнах», родном и неродном языках, архитектуре и урбанизме, пересечении географических, политических и семиотических границ, точках отталкивания и притяжения между разными поколениями литературных диаспор конца XX – начала XXI в. «Общим местом» бесед служит Нью-Йорк, его городской, литературный и мифологический ландшафт, рассматриваемый сквозь призму языка и поэтических традиций и сопоставляемый с другими центрами русской и восточноевропейской культур в диаспоре и в метрополии.
Наркотики. «Искусственный рай»? Так говорил о наркотиках Де Куинси, так считали Бодлер, Верлен, Эдгар По… Идеальное средство «расширения сознания»? На этом стояли Карлос Кастанеда, Тимоти Лири, культура битников и хиппи… Кайф «продвинутых» людей? Так полагали рок-музыканты – от Сида Вишеса до Курта Кобейна… Практически все они умерли именно от наркотиков – или «под наркотиками».Перед вами – книга о наркотиках. Об истории их употребления. О том, как именно они изменяют организм человека. Об их многочисленных разновидностях – от самых «легких» до самых «тяжелых».
Когда мы говорим о кино, мы прежде всего обращаем внимание на художественную его наполненность, на мастерство актеров, на режиссерские решения, сценарные изыски и качество операторской работы. Выдающиеся картины (актеры, режиссеры и проч.) получают премии, утверждающие и подтверждающие их художественную ценность, и в этом ключе потребитель, усредненный массовый зритель, и мыслит о кино. Однако в обществе победившего и доминирующего капитализма на второй план отходят рассуждения о продукте кинопроизводства как о товаре, а о самом кинематографе – как об индустрии товарного фетишизма, в которой значение имеют совершенно иные показатели и характеристики, которые определяет и направляет вполне видимая рука капитализма…
Не так давно телевизионные сериалы в иерархии художественных ценностей занимали низшее положение: их просмотр был всего лишь способом убить время. Сегодня «качественное телевидение», совершив титанический скачок, стало значимым феноменом актуальной культуры. Современные сериалы – от ромкома до хоррора – создают собственное информационное поле и обрастают фанатской базой, которой может похвастать не всякая кинофраншиза. Самые любопытные продукты новейшего «малого экрана» анализирует философ и культуролог Александр Павлов, стремясь исследовать эстетические и социально-философские следствия «сериального взрыва» и понять, какие сериалы накрепко осядут в нашем сознании и повлияют на облик культуры в будущем. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.