Эпоха нерешительности - [15]

- И этим ты зарабатываешь на жизнь?

- Я становлюсь богаче, - уточнила она. - Скажи! - Она задумчиво посмотрела на него. - Знаешь, сколько таких, как ты, выходят из дорменториев? Вероятно, ты сможешь получить похожую работу. Я могу спросить...

Он снисходительно похлопал ее по ладони:

- Нет, спасибо, - сказал он, старательно сдерживая воспоминание о своем огромном состоянии, хотя, по случайным вспышкам памяти, на вчерашней вечеринке он вел себя куда менее сдержанно и скромно. Уж он насовершал вчера ошибок! Наглядное подтверждение тому - марсианин.

- Я еще не спрашивала, - Эдне запнулась, откладывая вещи в сторону. Как ты умер, Чарлз?

Он дождался, когда она вновь села рядом, и сказал:

- Сгорел при пожаре. И, как понимаю, я умер героем.

- Неужели! - Заявление произвело на девушку впечатление.

- Я был добровольцем-пожарным. И как-то в одной из квартир возник пожар. Стоял жутко холодный январь. За две минуты можно было намертво вмерзнуть в лужу. В одной из квартир верхнего этажа остался ребенок, а ближе всех к лестнице стоял я.

Форрестер отпил из бокала, восхищаясь молочно-золотистым цветом.

- Я забыл взять кислородный пакет, - признался он. - Задохнулся от дыма. Или от совместного действия дыма и перегрева. Да и выпивка подсобила. Я возвращался с вечеринки. Хара сказал, что я дышал огнем: легкие были практически сожжены. Наверное, сгорело полностью и лицо. Сейчас я выгляжу несколько иначе, чем раньше. Худощавей, и почему-то помолодел немного. Да и цвет глаз не был таким ярко-голубым.

Она захихикала.

- Хара неудержим в редактуре. Но большинство людей и не возражают против улучшений.

Ужин, как и завтрак утром, подали через отверстие в стене. Эдне вышла из комнаты, пока стол сервировался.

Она отсутствовала несколько минут, а когда вернулась, лицо ее выражало удивление.

- Вот и все, - без объяснений сказала она. - Теперь за еду.

Форрестер практически не смог определить происхождения ни одного из поданных ему блюд, которые напоминали восточную кухню. Смесь жестких хрустящих водянистых каштанов и вязкое тягучее вещество разнообразили сочный салат и клейковину крахмала. Вкус пищи был своеобразный, но приятный. За ужином Форрестер рассказывал о себе: о жизни писателя-технаря, о детях, об обстоятельствах смерти.

- Ты, очевидно, стал одним из первых замороженных, прокомментировала она. - 1969-й? Замораживание началось всего несколькими годами раньше.

- Первым в жилом квартале, - улыбаясь, согласился он. - Наверное, деньги заплатила пожарная компания. А грузовик реверса смерти, подарок местного миллионера, возжелавшего иметь его под рукой, появился незадолго до пожара. Но я не думал, что окажусь первым клиентом.

Он попробовал нечто, напоминавшее лук со сметаной, запеченный в тесте, потом сказал:

- Дороти осталась не в самой выгодной ситуации...

- Жена?

Форрестер кивнул.

- Интересно, можно ли что-нибудь разузнать о ней? Как она жила дальше. Что произошло с детьми. Она была молодой, когда я погиб... Так... Ей исполнилось тридцать три. Не знаю, имея умершего и замороженного мужа... вышла бы она вновь замуж... Надеюсь, что вышла. Я хотел сказать... - Он осекся в раздумье, что хотел пояснить.

- Кстати, - продолжил он, - у Хары есть архив. Она прожила еще пятьдесят лет. Умерла на девятом десятке от третьего обширного инфаркта. А за несколько лет до смерти ее разбил паралич. - Он покачал головой, пытаясь представить крохотную блондинку Дороти старой, прикованной к кровати старухой.

- Наелся? - спросила Эдне.

Он немного испуганно вернулся в комнату к Эдне.

- Ужин? Да. Изысканно вкусно. - Она что-то нажала, и стол исчез. Хозяйка поднялась.

- Пойдем. Ты выпьешь кофе. Я заказала его специально для тебя. Музыку включить?

Когда он вник в смысл ее слов и хотел сказать: "Не стоит", она уже включила какую-то музыкальную аппаратуру. Он остановился, прислушался, приготовившись ко всему, но с вожделенной мыслью надеялся на Бартона и musicue concrete [конкретная музыка (фр.)]. В итоге музыкой оказались скрипки, исполнявшие отвлеченного, интроспективного Чайковского.

Эдне прижалась к нему, источая тепло и пьянящий аромат.

- Тебе надо подобрать квартиру, - сказала она.

Форрестер обнял девушку.

- Наш кондоминиум заселен практически полностью, - задумчиво произнесла она. - Но можно подыскать что-нибудь достойное. Есть пожелания?

- Зная ничтожно мало, трудно ориентироваться.

Девушка произнесла:

- Как приятно. - И тем же тоном, чуть погодя. - Считаю должным предупредить. Я личность естественного течения. Сегодня минус четыре дня М, и я мечтаю только о том, чтобы меня обняли. - Она зевнула и приложила ладонь ко рту. - О, прости.

Она отметила выражение его лица.

- Ты не возражаешь? - садясь, спросила она. - Впрочем, я могу принять таблетку. Чарлз, что с цветом твоего лица?

- Ничего, все в порядке.

Извиняющимся тоном она сказала:

- Прости. Но я действительно очень мало знаю об обычаях камикадзе. Если это ритуальное табу... то тогда прости.

- Это не табу. Недопонимание, не более. - Он взял стакан и протянул его Эдне.

- Добавка существует в доме?

- Дорогой Чарлз, - потягиваясь, сказала она. - Этой дозы достаточно. У меня есть идея.