Эпоха мёртвых. Начало - [9]

Дегтярёв кивнул, как бы подтверждая, что усвоил информацию, затем спросил:

— Самый, возможно, важный вопрос: как убить зомби?

Верно, до этого должно было дойти. Как убить то, что уже давно мертво? Звучит странно.

— Я пытался сделать это несколькими способами, — ответил я. — Ни яд, ни травматические повреждения на них не действуют. Удалось достигнуть результата двумя способами — разрушение мозга и удар электричеством. В первом случае я просто пробил череп крысы шилом, во втором — поднёс к животному электроды и дал сильный разряд.

— Не воскресли заново?

— Нет. — Я даже сделал жест некоего сверхотрицания. — Я не стал забрасывать их в печку пока, продолжаю наблюдать, но они стали самыми обычными трупами.

— То есть поражение центральной нервной системы, и всё? — уточнил Дегтярёв.

— Да, только центральной нервной системы, — кивнул я. — Повреждения позвоночника вызывают частичный паралич, как и у живых, разве что зомби, судя по всему, дискомфорта от этого не испытывают. Просто часть тела отключается. В общем, оживший труп всё же можно убить, но с большим трудом.

— Ладно, заканчивай свой отчёт, и пошли по домам, — вздохнул тяжко шеф. — А лучше — просто пошли по домам, поздно уже.

— Может, вы и правы, — согласился я. — Я скопирую отчёт на диск и закончу его дома.

Я уже на стенки от усталости натыкался, надо бы поспать. А потом можно и отчёт закончить.

— Правильно, давай.

Дегтярёв Владимир Сергеевич 19 марта, понедельник

Дегтярёв затушил сигарету и вышел из лаборатории. Выводы, изложенные Крамцовым, действительно поражали. Вот так, совершенно неожиданно, они получили биологическое оружие, небывалое по своим характеристикам, апокалипсис, судный день в чистом виде, в самых ужасных его формах. Владимир Сергеевич религиозную литературу не читал, но нечто насчёт «…и мёртвые восстанут из могил» всё же откуда-то помнил. Как раз тот самый случай. И это в исследованиях, имевших самую мирную направленность. Владимир Сергеевич вовсе не был учёным-маньяком из кино, готовым на всё для продолжения исследований. Он даже не против был прямо сейчас уничтожить полученный вирус, прозванный «Шестёркой», но теперь это ни к чему бы не привело. Остались отчёты, осталась документация по его модификации, остались образцы нового штамма в других лабораториях, работающих по этой программе. Скрыть результаты, полученные здесь, теперь даже опасней, чем опубликовать их в открытой печати. Слишком много людей уже посвящено в то, что происходит здесь.

Дегтярёв выкурил ещё сигарету, глядя в окно своего кабинета. Он принял решение. Завтра с утра он официально затребует от своего руководства перевода дальнейших работ по «Шестёрке» в место с повышенными мерами безопасности. Если же его начальство не сочтёт необходимым принять такие меры, он, Дегтярёв, открыто передаст свои выводы по экспериментам военным. Контакты у него имелись, и кое-какие предварительные шаги втайне от своего нового руководства он предпринял заранее.

Военные, разумеется, не самые лучшие партнёры для работы и, скорее всего, заберут всю работу по программе себе, наглухо перекрыв к ней доступ другим, но они гарантированно переведут исследование в такое место, где безопасность проекта будет обеспечена на сто процентов. Лаборатория в закрытом городе Горький-16, в просторечии именуемом «Шешнашкой», — именно такое место.

Владимир Сергеевич взял свой портфель со стола, вышел из кабинета, запер за собой дверь и спустился вниз. У стойки, за которой сидели двое охранников, он столкнулся с Крамцовым, сдававшим ключи от лаборатории.

— Закончил, Серёжа?

— Да, отчёт дома допечатаю.

— Хорошо. С утра ты мне его сразу на стол. Ты прав, меры надо принимать немедленно. Пойду с твоим отчётом к начальству.

— А начальство отреагирует?

— Если пообещаю передать материалы в «Шешнашку», то отреагирует, никуда не денется.

— Да, это подействует.

Учёные вышли из трёхэтажного здания института во двор. Уже стемнело, но вечер был необычно тёплым для середины марта. Дегтярёв, продолжая наслаждаться неожиданно возросшим благосостоянием, год назад прикупил себе уже вторую «вольво», на которой и ездил теперь, а у Крамцова рядом с машиной начальства прямо во дворе института был припаркован пожилой, но ухоженный «Форанер» скромного серого цвета, с багажником на крыше и на высоких колёсах, выдававших любителя внедорожной езды.

— Ладно, до завтра, Серёжа.

— До завтра, Владимир Сергеевич.

«Террористы» 19 марта, понедельник

— Не дотягиваюсь я до верха, блин! — прошипел Дима, пытаясь надеть сооружённый Семёном «трамплинчик» на вершину институтской стены. — Раньше подумать не мог об этом?

— Я подумал. Завязывай с истерикой, лучше подними меня, я надену, — так же прошептал Семён.

В темноте возле забора раздалась тихая возня, затем Дима поднял к верху забора сидевшего у него на плечах щуплого Семёна. Что-то металлически заскребло по бетону, и от верха забора во двор института протянулись две изогнутые металлические планки, как крючки огромной вешалки.

— Опускай. Теперь бомба.

Вновь послышалась возня, вжикнула застёжка «молния», затем Семёна вновь подняли. В руках у него была «колбаса» взрывного устройства. Из неё сбоку свисал длинный фитиль, изготовленный из верёвки, пропитанной селитрой. Горел такой фитиль намного медленней стандартного огнепроводного шнура, и имеющийся отрезок его, длиной почти в метр, давал возможность далеко убежать до того, как бомба взорвётся. Семён щёлкнул зажигалкой, фитиль загорелся с тихим шипением, огонёк медленно пополз к бомбе.