Эпоха мёртвых. Начало - [12]

Слева от ворот, в круге света от уличного фонаря, питающегося не от институтской сети, мелькнула какая-то быстрая тень. Дегтярёв остановился и почувствовал, как сердце оборвалось и провалилось куда-то в желудок. Спутать пробежавшее животное с чем-то другим было невозможно. Это была обезьяна из институтского вивария. Дегтярёв бросился в ту сторону, но животного уже и след простыл. А на асфальте остались капельки крови.

— Чёрт… чёрт… чёрт… Только не это!

Дальше Владимир Сергеевич бежал со всей возможной скоростью. Оверчук остался с милицией. Дверь в проходную была открыта, и в ней стоял Ринат Гайбидуллин. Дегтярёв подбежал к нему, спросив ещё на бегу:

— Что случилось?

— Нам бомбу подкинули, кажется. Минаев сказал, что взорвалось между забором и задней стеной, много повреждений.

Ринат выглядел растерянным, пальцы нервно теребили ремень висящего на плече самозарядного дробовика.

— Где сам Минаев?

— Во дворе, — махнул рукой охранник. — Осторожней, там темно, электричество вырубилось. Внутренние телефоны тоже, а городские работают.

— Я понял.

Дегтярёв пробежал через проходную во двор и почти сразу же столкнулся с Николаем Минаевым. Тот уже успел продезинфицировать след от укуса и перевязать ладонь бинтом из аптечки.

— Коля, что случилось? — окликнул его Дегтярёв.

Минаев вкратце, но толково рассказал Дегтярёву всё, что знал, опустив лишь эпизод с нападением обезьяны. Дегтярёву сейчас было не до того, чтобы ещё принимать жалобы начальника смены охраны, а сама рана болела едва-едва.

— А Володько где? — спросил Дегтярёв, вспомнив, что не видел ещё одного охранника.

— Охраняет пролом в заборе.

— Какой пролом? — не понял учёный.

— Забор рухнул, две плиты, к нам теперь вход и выход свободный.

Дегтярёв даже покачнулся, поняв, что периметр вокруг института нарушен окончательно.

— Коля, скажи мне вот что… животные разбежались? — с затаённой надеждой спросил он, надеясь на отрицательный ответ.

— Да, — опустил его на землю Николай. — Мы смотрели со двора, там одно окно выбито вместе с решёткой. Когда мы туда подошли, последняя обезьяна ускакала в пролом. А вы разве не слышите?

Владимир Сергеевич прислушался и вдруг понял, что за звук так беспокоил его всё время, с тех пор, как он вышел из машины, но мозг отказывался его воспринимать. Кричали обезьяны. И все были слышны откуда-то издалека.

— Коля, ты был внизу, в лаборатории?

— Сразу же после взрыва.

— Что было в виварии?

— В виварии открылись все двери. Наверное, когда отрубилось электричество, блокировки сработали неправильно, или ещё что. Крысы и обезьяны разбежались по всему подвалу. Обезьяны дрались как бешеные, затем начали выскакивать в окно. Там весь оконный проём и земля перед ним кровью заляпаны. Совсем рехнулись после взрыва.

— Спасибо, Коля.

Минаев пошёл к проходной, а Владимир Сергеевич извлёк из кармана телефон и набрал номер Крамцова.

Председатель Совета директоров компании «Фармкор» Александр Бурко 19 марта, понедельник, ночь

Председатель Совета директоров компании «Фармкор» Александр Бурко, несмотря на репутацию бескомпромиссного дельца, идущего по головам, в жизни выглядел совсем по-другому. Среднего роста худощавый человек в очках без оправы, с тонким и вполне интеллигентным лицом, очень и очень нетипичным для российских олигархов. Примерный семьянин, муж очаровательной тридцатилетней женщины, искусствоведа по специальности, и отец двух девочек, трёх и пяти лет, он обладал недюжинной фантазией и нестандартностью мышления, что и привело его на вершину фармацевтического Олимпа.

Его личное состояние исчислялось теми цифрами, которые заставляют редакторов журнала «Форбс» включать обладателей таких состояний в список пятисот богатейших людей мира, и в этом списке Александр Бурко числился уже два года. Несколько фармацевтических фабрик, разбросанных по России, СНГ и зарубежью, приносили ему более чем достаточный доход, позволявший иметь частный самолёт «Гольфстрим», настоящее поместье по Рублёво-Успенскому шоссе, такое же поместье на Британских Карибах и ещё одно, поменьше, но и подороже, на мысу Антиб, что на Лазурном Берегу. В прошлом году он начал строительство усадьбы в Сочи, а во Франции стал обладателем тридцатиметровой моторной яхты «Азимут», что, впрочем, совсем не рекорд для людей с его состоянием.

Сейчас Бурко выслушивал своего начальника службы безопасности, бывшего генерал-майора МВД Пасечника.

— Александр Владимирович, — обращался к начальству Пасечник — невысокий седой круглолицый незаметный человек с тихим голосом. — Мне кажется, что утечка информации несёт в себе б́ольшую опасность, чем утечка «материала». С «материалом» страна так или иначе справится, а вот если удастся связать нашу компанию с этой самой утечкой, то замять скандал не получится. Сядем все. И на волю не выйдет никто.

Бурко стоял у огромного французского окна своего домашнего кабинета и смотрел сверху на двор, где возле подъезда стояли три чёрных «Лэндкруизера», которыми пользовалась служба безопасности его концерна, и скромный «Ниссан Примера», на котором ездил Пасечник, если был не на службе. Одной из черт бывшего генерала, которая импонировала Бурко, была страсть оставаться в тени, не лезть на глаза публике.