Эпоха мертвых. Дилогия - [26]

Все задумались, глубоко и неторопливо заворочали мыслями.

— М-да, — изрек Леха после минутного молчания, рисуя палкой непонятные узоры на рыхлой сухой земле. — Ну, ты загнул, дружище. В Сети же пишут, что там, в Челнах твоих, то же самое, что было в Ижевске пару дней назад. То есть ад и Израиль. И мы будем дичью.

— Нам в любом случае придется стать мародерами, — пожал плечами Ванька. — Лекарства, оружие, консервы. Скоро все это к чертям выметут отовсюду, и будем мы лапу сосать, или что похуже. Лазать по домам придется, шариться по машинам в поисках той же аптечки. Мне уже вообще без разницы, что делать. Да, мы выжили, здорово, но что дальше-то? Семен дело говорит, пожалуй, торчать в глухомани глупо, да и окапываться и готовиться к новой жизни в новом мире совсем не хочется. Это всегда успеем. Знаете, а я ведь до сих пор понятия не имею, как называется эта дыра, где мы торчим уже третий день.

— Кулаево, — ответил Леха. — Когда шли с почты посмотрели.

— Кулаево, Кукуево, — отмахнулся Ванька. — Мне тут такая забавная идея в голову пришла — я ж за границей никогда не был, поездка в Симферополь ведь уже не считается. А теперь, значит, виза не нужна и даже этот, как его, загранпаспорт — я согласен с Семеном, никаких границ либо уже нет, ну или они исчезнут в самое ближайшее время, как раз пока мы к ним шлепаем. Вы только представьте себе Европу, с ее-то плотностью населения и психологией в стиле «зомби тоже человек», и все будет понятно — кто будет стеречь границу, за которой больше нет страны? Так что я однозначно «за». По коням, братцы! А то еще передумаете, особенно Димыч, знаю я таких.

Осталось выслушать Леху, хотя его ответ уже ничего не менял. Да и не противился он, все на лице написано.

— Я ведь тоже нигде не был, — признался он. — И да, лучше уж по дороге концы отдать, чем, как сказал рыжий, в Кукуево. Прокатимся лучше по автобану на первой космической, чем торчать здесь и не знать, что в мире творится. Сходим в Лувр, без очереди — как вам, а? Мону Лизу стырим и на стену повесим!

— Ее уже до нас свистнули, — уверенно возразил Ванька.

— Ну что ж, — Семен поспешил перейти к подведению итогов, желание воссоединиться с возлюбленной свербело у него в одном месте похлеще шила, и он не хотел, чтобы мы отклонялись от темы. — Раз никто не возражает, пора бы и к делу.

— И то верно, — Леха хлопнул себя по ляжке и первый бодро вскочил на ноги. От его разбитого и раздавленного альтер-эго позавчерашней давности не осталось и следа. Утром, правда, на него явно что-то накатывало, но Леха старался не подавать вида, а сейчас смотрелся бодро и уверенно.

Как только решение было единодушно принято, все сразу бросились собираться. Мной тоже овладела нетерпеливость, после почти двух дней простоя захотелось действовать — идти, бежать, лететь, ехать.

К тому же вдруг заиграло любопытство, с легкостью перевешивающее страх перед неизвестным. Скорее бы покинуть это тихое место и посмотреть на то, что же стало с большим миром, а заодно сравнить увиденное со своими собственными предположениями касательно конца света. Ясен пень, что ничего общего с пост-апокалиптическими фильмами ждать не приходится, но все равно, как ни крути, интересно. Только жаль, что рассказать некому. И что опасно и можно не дожить до впечатлений.

Друзья быстренько скрылись в доме, и сообщать Тарасу Тимофеевичу о нашем отъезде пришлось мне. Эх, таких друзей — за хвост, да в музей. Самое сложное на меня свалили.

Когда я проходил мимо собачьей будки, оттуда выскочил рыжий пес — потомственный дворянин по имени Тимка — дружелюбно виляя хвостом. Он встал на задние лапы и поднял на меня озорные глаза, требуя ласки. Пришлось погладить, тем более что с Тимкой мы уже успели подружиться. Наконец, я с трудом отделался от неугомонно вьющейся под ногами собаки и пошел дальше.

Я обогнул дом и по узкой дорожке, проложенной меж аккуратных грядок и видавшим виды парником, зашагал к старику. Тот сидел на лавочке возле сарая и с задумчивым видом курил папиросу, щуря и без того морщинистое сухое лицо. Не знал, что «Беломорканал» у нас еще в ходу, или у рачительного деда тут старые военные запасы?

Завидев меня, Тарас Тимофеевич кивнул и подвинулся, освобождая мне место. Я уселся рядом.

— Что, молодежь, отчаливаете? — сходу спросил хозяин дома.

— Да, Тарас Тимофеич, труба зовет, — не без сожаления ответил я, дивясь прозорливости деда.

— И куда собрались?

— Не поверите — в Германию, — улыбнулся я. — У Семена невеста там учится, вот, едем выручать.

— А там что, тоже беда? — вскинул седые брови Тарас Тимофеевич.

— Да везде одно и то же.

Старик умолк, притих и я, думая, как закончить разговор. Ничего оригинального в голову не пришло, а времени рассиживаться и беседовать за жизнь не было — парни уже дверями багажника захлопали, пакуя манатки.

— Ладно, Тарас Тимофеич, спасибо Вам большое за помощь, за то, что приютили.

— Да хорош брехать, — меланхолично махнул рукой старик. — Пойдем, провожу вас хоть, чо ли.

К нашем приходу Леха и Ванька успели отнести сложенные матрацы на чердак, где им и место — Тарас Тимофеич постелил нам на полу, а сам спал на старой советской кровати, железная сетка которой по ночам издавала совершенно инфернальные звуки даже при малейшем движении. Даже богатырский храп гостеприимного хозяина казался милее уху, но, увы, металлический скрип он перебить не мог.