Эпоха героев и перегретого пара - [92]

Под артиллерийской установкой спрятана целая вереница воздуходувных труб. От расчёта требуется лишь заряжать и чистить орудие. Наводить — только ежели вражеский снаряд нарушит хитроумную машинерию. Ствол сам как живой следит за неприятелем. По команде «пли», выкрикиваемой голосом и исполняемой поворотом рубильника, пушки стреляют не сей момент, а когда корпус на волнении выйдет на ровный киль.

У британских экипажей имелись столь же точные артиллерийские таблицы, позволяющие точно бить на две-три мили, но… Чтобы правильно вычислить углы, уходят драгоценные секунды, потом канониры вручную крутят маховики, а проворные русские пароходы уже в другом месте, им не нужно долго ждать — прицеливание задаётся несколькими поворотами шестерён, замыканиями гальванических контактов и открыванием клапанов воздуходувной аппаратуры.

Оттого русские сновали меж гейзеров воды, почти не получая попаданий и словно издеваясь, а сами заколачивали снаряд за снарядом в обречённый «Игл», потом перенесли смертельный ливень на следующий номер.

Паровой железный корабль умирает по-особенному, а не как привычные ранее парусники. Он цел с виду, не сбиты мачты, однако огонь охватил его изнутри. Горит машинное отделение, занимаются угольные ямы, где мелкая чёрная пыль питает языки огня не хуже сухой соломы. За считанные минуты в корпусе поднимается адская жара; пожар тушить некому, потому что команда бежит, а пытающиеся погасить пламя испеклись заживо. Из-под палубы через пробитые снарядами бреши начинает валить пар. Его очень много, потому что протекает котёл, свистит остатками давления пароперегреватель, ему вторят продырявленные и давно остановившиеся машины.

От нестерпимого жара вспучивается краска. Корабль вышел из боя, а на нём вдруг слышна канонада. Это рвутся боеприпасы, поднятые к орудиям. Осталась последняя надежда — покинуть борт, пока огонь не разогрел погреба, где основной запас пороха…

Только в шлюпке, созерцая колоссальный взметнувшийся к небу султан на месте гибели линкора, Старк осознал, что в картине боя неправильно. Русские атакуют слишком малыми силами! Они медленно и аккуратно убивают корабли один за другим, направив в бой лишь небольшую толику Черноморского флота империи, оттого потери в британских экипажах невелики. Но если тратить по полчаса-час на линкор и даже не получить ни единой прорехи в ответ, избиение займёт непростительно большое время — конвой и охранение придут к Крыму. Да и снаряды закончатся — нужно возвращаться в Севастополь, принимать новые.

Догадка, куда более ужасная, чем досада от утраты двух новейших линкоров, стиснула сердце. Это даже не избиение — демонстрация. Причём нарочная, рассчитанная на понимание. За отказ послушаться наступит кара. Но что ещё придумали восточные дикари?

Основательно повредив третий номер, русские отвернули на север. Эскадра чуть замедлилась, принимая спасённых из шлюпок. Мокрый и злой Битти, не желающий слушать никаких увещеваний, поднялся на борт следующего линкора. Брейд-вымпел командующего эскадрой взвился над пятым кораблём за сутки, а генеральное столкновение с русскими даже не началось! Но адмирал отдал приказ продолжать.

Второй акт ужасной пьесы наступил в трёх десятках миль от крымского побережья. Под высокими облаками английские офицеры увидели странного вида птицу, парящую с далеко распростёртыми крыльями. В подзорных трубах она выглядела ещё удивительнее, изрыгая клубы дыма по сторонам своего тела.

— Главного механика на мостик! — рявкнул Старк, первым догадавшийся, что парит в небесах создание рук человеческих.

С большого расстояния птица не казалась ни большой, ни скоростной. Однако когда поравнялась с головой эскадры, моряки с ужасом осознали, что летучий змей огромен, пятьдесят или сто ярдов в размахе крыльев. Таинство его полёта пугало не меньше, чем дьявольская точность русских канониров. Нигде не видно аэростата, несущего конструкцию. Крылья не машут. Несмотря на то, что изобилующий научными изобретениями и невероятными открытиями девятнадцатый век перевалил на вторую половину, многие начали креститься и поминать чудеса.

Наконец, Старк сунул трубу самому технически просвещённому человеку на борту. Тот с минуту всматривался в зенит.

— Сэр, мой ответ неутешителен. Наверху — несомненно машина, созданная человеческим гением. По бокам четыре патрубка, похожие на малые дымовые трубы. Позволю высказать предположение, сэр, у неё не меньше четырёх топок и котлов. Далее, паровые машины, размещённые на крыльях, вращают, по моему разумению, большие роторы наподобие мельничных. Только не ветер их крутит, а они создают ветер. Возможно, аппарат удерживается в воздухе по тем же законам, что и воздушные змеи, о чём говорит подобная им коробка. Но тут, сэр, простите, я не специалист.

Слова поэта Струйского «И я молю благое провиденье, чтоб воздух был на вечность недоступен» от всяких там чумазых пароходов, не услышали не только англичане, но и само провиденье. Случилось обратное; место встречи с воздушным монстром да триколор на нижнем крыле не оставили сомнений в принадлежности к державе, породившей его.