Эпилог - [2]

     - Ну да, не хватает по мечу в каждой руке, - поддержала я и вдруг забоялась. То ли тишина подействовала, то ли умолкший шелест листвы, но мне показалось, что каменные лики суровы: холодные губы сжаты, брови сведены к переносице. Это не музей статуй под открытым небом, это военный ранжир. А они - Воины Света.

     - Пойдем, - потянула я Мэла, поежившись.

     Черт с ними, с кознями Эльзушки и со сказочными хранителями. Будем считать, что я - нереальный везунчик.

     Нашим соседом по этажу оказался Рыжий. Алесс Соцкий.

     Мы столкнулись с ним как-то утром, торопясь в институт. От неожиданности я споткнулась на ровном месте, и парень с ухмылкой поздоровался. А Мэл не протянул ему руку для приветствия. Рыжий бодренько сбежал по лестнице.

     - Обалдеть. Он - и на четвертом этаже! - изумилась я. - Как ему удалось?

     - Вот и я думаю, - отозвался мрачно Мэл и приказал: - Чтобы с ним не зналась.

     - Почему? Он неплохой парень.

     - Просто не общайся с ним, и всё. Неужели трудно выполнить? Забыла о Рябушкине?

     Петя Рябушкин забрал документы из института и перевелся в ВУЗ на севере. Я попрощалась с ним по телефону. Даже на расстоянии чувствовались стыд и неловкость парня. Мэл настаивал на удалении его номера из списков телефонных контактов, но я отказалась. Пожелала чемпиону удачи. Пусть начнет жизнь с чистого листа. Подальше от меня.

     Я часто думала о Пете и о стремительных изменениях, произошедших с ним с момента нашего знакомства - от скромного парня до рвущегося в дамки молодого человека. Пыталась найти объяснение его поступку с кражей артефакта, и оно выходило запутанным и крайне нелогичным. Чемпион зачем-то притянул меня, хотя, оставляя улику, наоборот, навлек бы на себя подозрения. Правда всё равно вскрылась бы методом перебора лиц, когда-либо побывавших в швабровке. Скорей всего, парень не подозревал, что в двери - замок с секретом, и людей, побывавших в крохотной комнатушке, можно пересчитать по головам. Он планировал замести следы и запутать следствие, а в результате запутался сам. Одинаковые симптомы. Как описал однажды Капа Чеманцев: "Словно что-то подтолкнуло в спину". И Эльза Штице нащупала верно, заявив, что я принудила её напасть на меня.

     Это болезнь. На кого-то вирус действует мгновенно, а кого-то разлагает медленно. Петя принадлежал к первой категории. Мой дар нашептывал ему: "Ну, давай, попробуй. Нет ничего невозможного. Это очень просто. Ты сможешь". И парня ударило точно обухом по голове. Опьянило успехом, впрыснуло адреналин, помутило сознание. Семена легли на благодатную почву: ведь втайне Петя горячо мечтал выбиться в люди.

     Мой дар или проклятие пробивает защиту дефенсоров и искажает реальность. Люди путаются в фантазиях и переоценивают свои возможности. Их эмоции усиливаются: если ненависть - то разрушительная, если ревность - то обгладывающая до костей, если влюбленность - то идиотически-восторженная, если страсть - то до истощения, если зависть - то черная, с порчей на летальный исход, если стыд - то нестерпимый и тянущий камнем вниз с институтского чердака. Я - открытый ящик Пандоры.

     Мой дар - словно жало скорпиона. Он отравляет судьбы окружающих. Царица едва не истекла кровью в лаборатории, разрушенной неживым крылатиком. Десятки людей погибли в драке в "Вулкано". Мэл дважды чуть не отнял жизнь своими руками. И в случившемся - моя вина.

     - Боюсь причинить тебе боль. Меня нужно изолировать в свинцовом саркофаге, закопать поглубже и сверху насыпать холм, - прижалась я к Мэлу в отчаянии.

     - Смотрю, кто-то хочет, чтобы его пожалели и утешили, - хмыкнул он. - Чтобы успокоить, поясню: ты - мой отрезвитель. Меня частенько заносит, и не в лучшую сторону... - хмурая тень набежала на его лицо и пропала. - А ты не позволяешь слететь в пропасть.

     С крохотным уточнением. Сначала мой дар толкает к бездне, а в шаге от падения я молю о спасении.

     -2-

     Расстаться со швабровкой оказалось непросто. Выяснилось, что в учетных книгах за мной числилась куча мебельного инвентаря, не говоря о кровати двуспальной с ортопедическим матрасом.

     Я поперхнулась и закашлялась, пока комендант зачитывал длинный перечень мебели, которую предстояло возвратить. Мэл постучал меня по спине и сказал птичке-невеличке (как прозвали нового коменданта за глаза):

     - Покажите-ка расписки студентки Папены в получении.

     Комендант показал.

     - Моя подпись, - признала я с удивлением. Надо же, память подвела. А мне казалось, я расписывалась за одеяло, матрас с подушкой и комнату жилую на одного проживающего - всё в количестве одна штука.

     И что делать? На мне числились холодильник с телевизором, которых мои глаза ни разу не видели.

     - Может, у меня память отшибло? - жаловалась Мэлу. - Может, и правда, мне их выдали?

     - Выдали и додали, а потом догоняли да еще давали, - ответил он зло, потому что тупоголовый комендант выводил его из равновесия исполнительностью, доходящей до идиотизма.

     Если поначалу Мэл посматривал на закручивающуюся историю как на фарс, мол, должно же хватить человеку ума, чтобы понять - дело неладно. Куда бы поместилась куча мебели на двух квадратах моей швабровки? Комендант пришел, посмотрел, потер птичий носик и сказал: