Эпиграфы-минутки - [2]
За последний месяц продажи новой компьютерной стратегии «Империя без границ» превысили сто миллионов экземпляров. Сто миллионов вселенных покорились железной поступи империи.
Космические дали
Продолжаем исследовать космические империи в рассказах Святослава Логинова (МирФ № 105.). Этот эпиграф-минутка посвящён вторжению воинственного флота из другой галактики, вот только есть одна деталь…
«Наш девиз: верность и слава!».
— Да, господин президент, мы сумели расшифровать перехваченные сигналы, и ничего хорошего они нам не сулят. Мы полагали, что с нами хотят вступить в контакт, но это оказались переговоры между военными кораблями, идущими на захват нашего сектора Галактики.
— Вы уверены? — проронил президент.
— Как это ни прискорбно, но другого толкования быть не может. Вот расшифрованное донесение командующего вражеским флотом. Он обращается к своему правительству.
Учёный включил запись.
«Светозарные! — зазвучал в кабинете чужой голос. — Ваше повеление выполнено. Сегодня ударный флот начинает продвижение в левый рукав Галактики. Шестнадцать тысяч боевых кораблей, девять миллиардов солдат готовы выполнить вашу волю. Мы приведём к покорности обитателей левого рукава и сотрём в пыль тех, кто вздумает противостоять нам! Наш девиз: верность и слава!»
— Это не может быть блефом? — спросил президент.
— К несчастью, это правда. Фотонные корабли оставляют очень заметный след, так что мы сумели засечь движущуюся армаду. В ней действительно многие тысячи кораблей, и все они идут сюда.
— Что мы можем им противопоставить?
На этот раз ответил военный министр.
— В нашем распоряжении двадцать семь боевых звездолётов, и на ганимедских верфях заложен ещё один крейсер, более мощный, чем предыдущие.
— По меркам наших противников это не крейсер, а шлюпка. На любом их корабле по меньшей мере полмиллиона солдат. Можно представить, какова мощь этих дредноутов. Любой из них с лёгкостью разгромит весь наш флот.
Пауза наступила такая, что впору звучать реквиему. Тишину нарушил военный министр:
— Сколько времени в нашем распоряжении? Я имею в виду, когда они вторгнутся в пределы Солнечной системы?
Учёный пришёл в замешательство.
— Точно не знаю… Мне как-то не пришло в голову посчитать. Но можно прикинуть… Расстояние известно, скорость армады тоже… Вот, пожалуйста: они будут здесь приблизительно через сорок тысяч лет.
Изнанка бытия
Утро воскресенья знаменует собой выход ещё одного архивного рассказа. В этот раз эпиграф Святослава Логинова рассказывает о настоящем мастере Борисе Ефимовиче и победах над печенегами. Впервые мы его опубликовали в МирФ № 107.
«Пришла пора посчитаться с врагом…».
Борис Ефимович был мастером. Мастером настоящим, о каких говорят с придыханием, как о чуде, встреченном в обыденной жизни. А вообще Борис Ефимович был портным и шил на заказ, предпочитая мужские костюмы всем прочим изделиям. И костюмы эти совершали чудеса. Дворовый хулиган, нарядившись в куртку, сшитую Борисом Ефимовичем, становился мастером спорта по боксу, а потом и заслуженным тренером. Пьющий сантехник защищал докторскую диссертацию.
— Главное не внешность, главное — суть, — охотно делился секретами Борис Ефимович. — Лицевую сторону кто угодно сделает чисто, а вот с изнанкой потрудиться надо. Своя подкладка — ближе к телу. Откройте Некрасова, у него что написано? «Папаша (в пальто на красной подкладке)…» — всё, образ готов! А плащ Гаруна аль-Рашида? Нищенская накидка с парчовой подкладкой, украшенной бриллиантами! В этом смысл изнанки!
Как следует обдумав эти речи, я принёс Борису Ефимовочу кургузую кацавеечку, которую уже не собирался надевать, и попросил сменить подкладку. Борис Ефимович покачал головой, но заказ принял.
Ах, какая была подкладка! Дома я вывернул кацавеечку наизнанку, надел её и вышел на улицу. Было утро, над домами поднимался багровый рассвет, дым вчерашних пожаров давно рассеялся, но рассвет отсвечивал кровавым, и, значит, день будет не лучше вчерашнего. Печенеги, встретив дружный отпор, не бежали, против обыкновения, в степь, а продолжали держать город в осаде. Значит, решающее сражение будет сегодня.
Я придирчиво оглядел себя. Под шёлковым плащом (ай да подкладочка!) угадывалась мелкозвенчатая кольчуга, на поясе красовался варяжский меч. На площади ударили в доску, созывая войско. Пришла пора посчитаться с врагом…
Не буду болтлив, скажу лишь, что печенегам мы всыпали так, что уцелевшие зарекутся идти набегом на наши земли. Тяжело ступая, я шёл к дому. Не убит и даже не ранен, но только что вышел из боя, и этим всё сказано. Снял изодранный ударами плащ, вывернул наизнанку. С утра придётся идти к Борису Ефимовичу — чинить.
— Ты, я вижу, славно погулял, — сокрушённо произнёс Борис Ефимович, разглядывая иссечённую изнанку кацавейки. — Такое не починишь, проще новую сделать…
Серебристая подкладка, мелькающая, когда резкое движение распахивает полы одежды, — элегантно до изнеможения!
Дома вывернул обновку, надел. Тут же загудел зуммер вызова. Как был, в скафандре побежал в рубку.
— Караван не дошёл, — произнёс капитан мертвенным голосом.
Ничего другого я не ждал. Не такое место, чтобы доверять караван автоматике. Разнесёт на молекулы, так что искать будет нечего. Здесь только человек может справиться.
