Эпицентр - [30]

— Пошел вон, — тихо приказал я парню.

Он поднялся и направился к выходу. Ездоки молчали. От некоторых исходило отчетливое неодобрение.

Я обвел взглядом сидящих за столом. Никто не захотел встречаться со мной глазами. Если бы этот щенок вовремя не сломался, я бы наверняка вывел его на улицу и убил. Они это понимали.

Бешенство улеглось, и мне вдруг стало тошно. Я взял полный стакан и медленно выцедил его до дна. Шестидесятиградусное самодельное пойло, которое подавали в «Арго», так пить мог далеко не каждый.

— А гребарь-то до выхода не дошел, — сказал Конь и загоготал. — Мне отсюда видно. В сортир свернул. Видать, обосрался.

Раздались смешки, компания загомонила, зазвенели бутылки, выбулькивая содержимое в стаканы. Кто-то бодро изрек:

— Учить таких надо, учить. Но ты, Серый, все-таки полегче.

Я заметил, что Макс машет мне рукой от своей стойки, встал и отправился на зов.

— Чего у вас там? — лениво поинтересовался Макс.

— Дружеская беседа.

— Ну-ну. Только по-взрослому дружить пожалуйте на улицу. У нас приличное заведение.

«Дерьмо у тебя заведение. Вертеп», — хотел сказать я. Но гнев уже погас.

— Учтем, командир.

— Чуть не забыл. Тебя Работяги искали.

— Когда?

— И сегодня заходили, и вчера.

В городе, где не работала телефонная связь, кафе стало своеобразным средством коммуникации. Здесь периодически появлялись все, кто не прятался в трущобах. Если кто-то кого-то искал или требовалось что-нибудь передать, достаточно было попросить Макса. Рано или поздно нужный человек объявится.

— Не пойму, чего ты с ними якшаешься? — сказал Макс. — Какая тебе от них прибыль? Они же скупые. И говнистые. Все чего-то мутят. Нашел себе друзей, называется.

Я посмотрел на Макса, и он отвел глаза.

— Ты разливай по тихой грусти. Жизни учить других будешь.

Макс сощурился.

— Знаешь, Серый, твоя крутизна до добра тебя не доведет. Вот ты еще одного врага нажил. Сопляк, конечно, но под Ментами ходит. Ты его при всех опустил. Если он посчитаться захочет, покровители найдутся. А ты вечно один на льдине, ломом подпоясанный. Не треснула бы льдина твоя. Шел бы к Муштаю, был бы в шоколаде. Могу словечко замолвить.

Заведение принадлежало не Максу, а Муштаю, который сам здесь появлялся лишь изредка — стопарь водки пропустить.

Макс был его подручным и вел все дела в кафе. Так что его предложение меня не удивило. Он просто озвучивал желание шефа.

Глядя на Макса в упор, я пододвинул к себе чей-то недопитый бокал пива, а потом опрокинул его на стойку. Пенная лужа растеклась по пластиковой поверхности, жидкость закапала на пол.

Макс скривился, молча достал из-под стойки тряпку и принялся вытирать лужу. Я знал, что он обязательно пожалуется патрону на мое скверное поведение и проявленное неуважение — не к нему, к хозяину. Может быть, прямо сейчас и поплачется, уйдя в подсобку. Телефоны не работали — ни обычные, ни сотовые. Зато у авторитетных людей и их прихвостней имелись портативные рации небольшого радиуса действия. Раций было мало. Когда нагрянула Чума, ими пользовались в основном всякие секьюрити. Но они оказались единственным действующим в наших условиях средством связи. Кое-кто от границ периметра сперва пытался связаться с Большой землей. Но их глухо блокировали. Из Зоны утечек информации быть не должно. Чтобы всякая либеральная сволочь не имела повода лишний раз тявкнуть. Ну и, понятно, Контрабандисты и прочие криминальные дела. Моя рация, спрятанная в развалинах завода, работала на специальном секретном канале, на который не действовали никакие глушилки и который не поддавался никакой прослушке. Впрочем, не только на нем.

Макс, однако, в подсобку не пошел. Девки в своем углу затеяли ссору, посыпались бокалы и тарелки, кто-то кому-то вцепился в патлы. Обеспокоенный Макс, кликнув помощника, отправился разнимать. Мои друзья Ездоки орали ему вслед, чтоб не портил зрелища. В кафе было душно и скверно. За окнами совсем стемнело. Я, пользуясь тем, что всеобщее внимание приковано к потасовке, незаметно покинул зал.

ГЛАВА 9

Я завел джип и, не включая фар, поехал прочь от тускло освещенного пятака под витринами кафе. Изнутри доносились приглушенные крики и звон бьющейся посуды. Проехав несколько кварталов, я свернул на боковую улицу и стал внимательно вглядываться в стоящие вдоль обочин автомобили. Вереница ржавеющих машин тянулась вниз до самого бульвара. Вот, кажется, то, что надо. Я вышел из джипа, осторожно посветил фонариком. «Тойота Камри» цвета «коррида» выделялась в общем ряду. Красная краска проступала даже через слой налипшей пыли и грязи. У «тойоты» были выбиты все стекла и сорвана крышка багажника.

Я осторожно подошел, посветил в кабину. Кто-то разворотил приборную доску и изрезал кресла. Внутрь салона ветром намело кучу мусора. Я прислушался. Но ни слух, ни мое новое «шестое чувство» не улавливали ничьего присутствия. Я открыл бардачок. Он был пуст, не считая каких-то смятых бумажек. Я достал из кармана пакет с героином, кинул его в бардачок, прикрыл бумажками и захлопнул крышку. Потом обошел машину и посветил на ее задний номер. Буквы и цифры, залепленные грязью, едва различались. Ничего, кому понадобится, разберет. Можно бы, конечно, протереть, но не привлекло бы это постороннего внимания. Хоть и паранойя, но береженого бог бережет. Мелочами никогда нельзя пренебрегать — так меня учили мои наставники в погонах, и их правоту стократно подтвердили годы, проведенные внутри периметра.