Энгус: первый воин - [89]

Перед самым началом сражения мы провели еще один, последний, короткий совет, на котором я рассказал королю о некоторых особенностях тактики норманнов — ведь, в конце концов, я сам был одним из них.

— Мы атакуем одним мощным кулаком, в котором пехота пойдет следом за конницей, — распорядился король.

— И ни в коем случае не рассеиваться! — постарался убедить всех я. — Если враг начнет дробить свои колонны, то помните, он делает это только для того, чтобы разобщить наши силы. Если вы рассеетесь, они тут же соберутся и перейдут в контрнаступление, поскольку умеют перестраиваться очень быстро. Ни в коем случае не дробите ряды! — настаивал я, сам не замечая, как голос мой становится все громче и громче, и что мои слова начинают звучать уже как приказ. Это радовало мое тщеславие, и это я простил себе, ибо порыв мой был все-таки в первую очередь продиктован стремлением победить.

И вот все готово. Мы с Хагартом и Оуеном спали по очереди, зато Бран храпел, как лошадь. Короля мы не видели, хотя нам рассказывали, что он не спит, а ходит взад-вперед и молится, как всегда делает перед сражением. Он был опытным и надежным человеком, от которого исходило настоящее спокойствие. Вот и теперь, несмотря на свои годы, которые требовали отдыха и нормального сна, право на которые имеет даже король, он бодрствовал и молился за нас.

Раннее утро навалилось на всех, словно волк, почуявший зайца. Это ощущение было вызвано предчувствием тяжелой и кровавой битвы, которое так и стояло в воздухе бесконечной ночи.

Перед самым рассветом мы бросились вперед с ревом, который, казалось, расколол землю надвое, — это Родри пустил вперед конницу с пиками. Датчане пришли в замешательство и полуодетыми вскочили на лошадей. Мерсийцы тоже поспешно похватали оружие, но мы уже нависали над ними. Враг пустился в бегство, но я знал, что это лишь обманный маневр, стремление рассеять нас. Однако на этот раз их трюк не прошел. Мы просто убивали всех отступавших и подошли к городу почти без потерь. Большая часть противника укрылась за городской стеной, и теперь смотрела на нас из-за леса щитов и копий.

Теперь мы столкнулись уже с более организованным сопротивлением, и мои пикты и скотты преисполнились настоящей яростью. Было отрадно видеть, как бесстрашно рвались они вперед, не различая ни датчан, ни мерсийцев, как клали одного за другим своими длинными мечами. Даже бретонцы, традиционно военный народ, поразились отвагой моих людей. Но больше всех гордился ими я. Всем мерсийцам, без исключения, мы отрубали головы, поскольку они, еще совсем недавно сами бывшие противниками датчан, теперь предательски сражались на их стороне, и это вызывало у всех отвращение. Именно поэтому я попросил, чтобы мерсийские головы были выставлены на стенах города как предупреждение новым предателям. Их позорная измена должна навсегда остаться в памяти всей страны заслуженным бесчестьем. Правда, я заметил, что король Родри, хотя ничего и не сказал мне по этому поводу, все же выглядел несколько смущенным таким поступком. Но в утешение я получил одобрительную улыбку от Оуена. Он улыбнулся мне как опытный профессор ученику, как бы говоря, что совершенно не осуждает подобное распоряжение.

Мы вернулись в Лланголлен с триумфом — и это явилось нашим первым ответом на непрекращающиеся победы датчан. Хальфдан получит неутешительные вести в самом скором времени. Ибо известие о нашей победе быстро долетит до Нортумбрии — его самой укрепленной и любимой крепости. И мне бы очень хотелось, чтобы он узнал — к его потерям приложил руку Энгус, сын Морского Волка.

Для тех, кто в тревоге ждал дома новостей о битве, явилось счастьем увидеть нас, спускающихся под торжественно развернутыми флагами с холмов и направляющихся к городу. Снова начались безудержные торжества и пиры, ибо для бретонцев сражение с датчанами до сих пор всегда кончалось трагедией, потерями людей и очередного королевства. На этот раз все иначе! Мы вошли в городские ворота, и город вспыхнул радостью победы. Мне было даже несколько странно видеть, что эти суровые бретонцы ликуют, как дети. И хотя на самом деле наша победа была не такой уж и значительной, я решил, что надо всячески поддерживать радость, которая сильно поднимает боевой дух войск.

Мы пировали и славили короля Родри много дней, и все это время к нам мощным потоком шли подкрепления. Они собирались в Лланголлене. И все-таки я не разделял всеобщую эйфорию, ибо лучше всех знал упорство и настойчивость норманнов, которые, быстро решив все свои проблемы в Нортумбрии, скоро опять нагрянут сюда, словно разгневанный морской вал.

Глава четырнадцатая Битва при Кайр Глоуи

Первое сражение произошло совершенно неожиданно у Ллан Джорса, и король Родри приказал принцессам оставаться в Гвенте. Нападение на Ллан Джорс вызвало у него подозрение, что норманны просто расставляют нам ловушку, поскольку с большей для себя выгодой они могли бы напасть на нас в менее укрепленном месте. Например, они могли напасть на Дайфед, который и так подвергался постоянным набегам и оставался уже без короля и наполовину урезанным. Да и Гвент являлся гораздо более лакомым куском, поскольку с его захватом сразу же открывались ворота для покорения всего юга Кимра. И это не говоря уже о выгодном стратегическом положении Гвента, ведь он раскинулся не только на берегу моря, но еще и у устья реки Северн — у прекрасного порта для датских судов.