Энглби - [118]

Нынешние ученые полагают, что мое самосознание не более чем иллюзия, порожденная биохимическими реакциями в мозгу; что такого предмета, как «разум», не существует, — существует лишь материя; однако благодаря череде эволюционных успехов вида Homo sapiens понятие «самости» закрепилось как «полезная фикция». Благодаря случайному сбою в делении клеток одного индивида и его потомков кусочки серого вещества научились генерировать иллюзию под названием «разум». Жизнь подтвердила полезность случайной мутации, наделившей некоторых особей этой химерой: эволюция отобрала именно их, причем настолько строго, что теперь мы все — их прямые потомки, мутанты, чья ключевая мутация — в сущности, подлог.

Если нынешняя концепция верна и никакого «я» нет, то мое сознание биохимически сходно с сознанием малыша из супермаркета до полной функциональной неразличимости. А коль скоро «я» не является отдельной сущностью, оно не может исчезнуть, но обречено существовать вечно — или по крайней мере до тех пор, пока очередная причудливая мутация не попадет в фавор к силам эволюции, так что человеческий разум выйдет из употребления за ненадобностью, отбракуется вместе с другими счастливыми уродствами, чтобы кануть в манящую пустоту, откуда однажды явился.

Естественно, о таких вещах я стараюсь задумываться пореже.

Да тут у нас есть вообще-то чем отвлечься. Например, я ходил на «групповую терапию» — пользы от нее, правда, было немного, поскольку группа состояла преимущественно из сумасшедших. Некоторые хотя бы связно мыслили и жаждали поговорить о своих преступлениях: хотели понять, что их заставляло насиловать детей или поджигать собственные дома. Остальные просто сидели, отрешенно глядя в пространство — из-за таблеток или распада личности.

Как правило, никому в группе нет никакого дела до других. Однажды только Бенни Фрост заметно оживился, узнав, что у одного парня рак. Бенни даже наклонился, чтобы получше его рассмотреть. Что, парень умрет? Какие у него шансы? Бенни страшно боится смерти — до такой степени, что лишил жизни трех человек — медленно-медленно, внимательно наблюдая, как те умирают, надеясь высмотреть что-нибудь полезное для собственной защиты.

Одно время я ходил в церковь. В больнице есть красивая викторианская часовня, вроде той в старинном колледже Дженнифер, с кафедры которой Энн когда-то произнесла прочувствованную речь в ее адрес. Библейские истории мне нравились, но музыкальное сопровождение было невыносимым, особенно соло Фрэнка Азборна на бубне. После колокольного звона, чтения Писания и ритуалов со свечками часовню быстро перепрофилировали под мусульман, число которых в наших рядах неуклонно росло. Но теперь для них устроили миниатюрную мечеть в бывшем карцере; снаружи, бывает, стоит ряд обуви без шнурков, а внутри все как в отделе ковров универмага «Харродс».

Синагоги у нас нет, поскольку иудеи убийствами не занимаются. Вы наверняка спросите — а как же Каин? Но Каин не был евреем, родоначальником еврейского народа стал Авраам. А если Эдемский сад находился действительно там, где у нас принято считать, то Каин, как и его родители, по идее, был из Месопотамии, теперь это территория современного Ирака. Тогда получается, что на шестой день Бог создал… иракца. Спору нет, потомки Авраама впоследствии тоже убивали, в своих интересах, но нынешние британские евреи ни в чем таком не замечены. Услыхав об этом впервые от Дженнифер Тернер, я ломал голову не один день. Врожденное-благоприобретенное, культура, религия, гены, шизо-, психо-… В конце концов я отступился: осмыслить этот факт мне удалось не лучше, чем ту «современную» картину в гостиной у Стеллингса, давным-давно…

Еще я овладевал «коммуникативными навыками». Основной упор делался на общение с противоположным полом, ради чего нам даже разрешили контактировать с пациентками из женского отделения. По большей части это были «ролевые игры», почти все эти занятия записывали на видео, чтобы мы потом смотрели и радовались. Где-то в архивах есть фрагмент, где я как бы стою в очереди в кинотеатр и «завязываю разговор» с Лиззи Рокуэлл (она же Лиззи Кошелка) и в финале предлагаю ей как-нибудь вместе выпить. В записи заметно, что играл я не слишком выкладываясь.

Ну и разумеется, никуда без учебы. Тут у нас нанимают преподавателей любых ремесел, от переплетчиков до жестянщиков. Но кому-то хотелось завершить школьное образование. Когда я прибыл, школьные дела патронировал пациент с оксфордской ученой степенью по классической литературе, которую называл не иначе как Великой. По наводке доктора Тернер я вызвался ему помочь. За работу мне платили, к тому же она обеспечивала мне пропуск, позволявший свободно перемещаться по всей больничной территории. Полдюжины моих учеников освоили курс школьной математики и физики, трое — историю и английский, а еще год я вел географию на продвинутом уровне. Без уклона в социализм, не то что мой осторожный наставник из Кембриджа, доктор Таунсенд. Тем не менее мой ученик сдал экзамен на «хорошо», и хочется верить, это помогло ему выйти на свободу. Мы, учителя, вечно цепляемся за подобные надежды.