Энергия страха, или Голова желтого кота - [59]

Как только утвердилась власть Великого Яшули, его чиновники стали выговаривать слово «артист» с невыразимым презрением превосходства. Как будто мстили за свое вчерашнее почитание, когда их, чуть грамотных, заставляли уважать культуру.

— Привели, — коротко ответил Абдулла.

— Пришлось привести, раз сам не явился…

Он снова засмеялся. По прикидкам Абдуллы, Прилизанный лет на десять младше его и должен обращаться к нему почтительно, называя яшули. Однако этот мерзавчик из новой породы, что называет яшули не старших по возрасту, а старших по должности и званию.

— Сделал, что велели? — спросил он.

— Не сделал.

— Как это не сделал? Сколько тебе дней надо, чтоб одну бумагу подписать!

— Надо кое-что добавить в нее.

— Говори, что хочешь добавить.

— Это я скажу Айдогдыеву.

— Сказать мне — все равно что сказать Айдогдыеву.

— Извини, не могу… — развел руками Абдулла.

— У Айдогдыева есть заботы поважнее, его Великий Яшули спрашивает о делах.

— Знаю.

— Как это — знаешь? Откуда знаешь?

— Ты же сам сказал.

Прилизанный разозлился, побагровел, даже галстук рванул, словно тугой узел его душил.

— Думаешь, что-то важное скажешь? Что ты можешь сказать важного?

— Думаю, — ответил Абдулла. — Могу. Но только ответственному начальнику Айдогдыеву.

— Говори мне. В прокуратуре не бывает не ответственных.

— Не сомневаюсь, что ты ответственный. Но мое дело касается самого Айдогдыева. Он должен узнать первым.

— Надо же, какие настырные артисты пошли. Ты, между прочим, не в театр пришел.

— А что театр? Теперь просто так и в театр не зайдешь, в дверях стоят солдаты.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Хочу сказать, что в нашей независимой стране нет не ответственных учреждений.

— Ну хватит. Говори, что надо тебе, и давай бумаги.

— Бумаги я получил от Айдогдыева — ему и передам. Или ты хочешь опередить своего начальника? Может, под начальника копаешь?

— Выйди в коридор! — заорал Прилизанный.

Минут пять Абдулла простоял в коридоре под надзором охранника. Прилизанный показался в дверях, подал знак охраннику и пошел вперед. Солдат толкнул Абдуллу: «Давай за товарищем следователем». Тоже «тыкает» старшему. Мальчишка ведь, только из аула… и где то аульное исконное воспитание? Дай крохотную властишку малограмотному — и все…

Так они втроем — следователь впереди, солдат замыкающим — прошли по коридору, поднялись по лестнице на второй этаж и через высокие резные двери вошли в приемную. За столом у окна, перед компьютером, красивая молодая женщина. Она рукой показала на дверь, обитую черной кожей. Следователь осторожно открыл ее, просунул голову, затем, сам не входя, пропустил Абдуллу.

Айдогдыев в гражданской одежде сидел за большим столом. Видимо, это его главный кабинет. А тот, что на первом этаже, рабочий, для допросов.

Здесь вдоль стен стояли столы с приставленными стульями. И все равно на оставшемся пространстве можно устраивать танцы.

Над головой Айдогдыева — портрет Великого Яшули во весь рост, в форме Главнокомандующего, с саблей. Рукоять украшена бриллиантами. Большая фуражка с непомерно высокой тульей, как у гитлеровских офицеров в советских фильмах.

Абдулла разглядывал огромный кабинет, не обращая внимания на Айдогдыева. А когда перевел взгляд, отметил, что Айдогдыев смотрит на него озадаченно, наморщив лоб. Абдулла подошел поближе.

— Значит, хочешь добавить кое-что к показаниям? — спросил Айдогдыев несколько поспешно, словно утратил инициативу и сейчас возвращал ее в свои руки.

— Хочу. Но решил не делать это без вашего ведома.

— Правильно решил, одобряю.

— Знаю, что одобрите. Все в этой стране должно быть с вашего ведома. С вашего ведома заявляю, что вы убили моего сына Нурыева Хыдыра, и хочу дать показания, что вы террорист.

Абдулла заметил, как загорелись всегда мутные глаза Айдогдыева. Он аж голову пригнул, будто не мог толком разглядеть, кто стоит перед ним.

Должно быть, убедившись, что перед ним и вправду стоит Нурыев Абдулла, поднял голову и рассмеялся.

— Не боишься говорить мне такое?

— Если скажу, что не боюсь, вы не поверите. Если скажу, что боюсь, тогда непонятно, с чего вдруг осмелился… Тут все надо объяснять.

Абдулла сел за приставной столик и повернулся к Айдогдыеву.

— Пески начинались на окраине нашего аула. За песками — большой арык. Мы, мальчишки, купались в нем. Раскаленный песок обжигал подошвы. И мы, спасаясь, становились на разбросанную по пескам верблюжью колючку. Тоже больно, но не так, как на горячем песке. Рядом была колхозная верблюжья ферма, верблюды смотрели на нас спокойно — их копытам обжигающий песок нипочем. Наверно, верблюды не всегда были верблюдами и только с веками, постоянно ступая по пескам, нарастили такие нечувствительные копыта. Приходили купаться на арык и взрослые мужчины из аула, дехкане. Они ходили по песку спокойно — их грубые черные ноги были покрыты толстой коркой, которую и кожей назвать нельзя. Ну как копыта…

Айдогдыев слушал с непонятным, жадным вниманием. Не то действительно ему интересно, не то развлекается, как кошка с мышкой. Мол, болтай-болтай, бегай-бегай…

— Ты хочешь сказать, что терпелив как верблюд? — спроси он.

— Не только хочу, а говорю! Можете так и называть меня — верблюд!