Энергия Матери-Земли. Возвращение к истокам природы - [72]

ДД: Каким социальным соглашениям?

ДХВ: Согласно этим соглашениям, если мы оставим свои глубочайшие потребности, свое чувство места, магии и миссии — все будет в порядке, медицина разработает лекарство от смерти, наука возведет защитные пузыри вокруг городов, чтобы очистить воздух, и человечество внезапно станет добродетельным. Что нефтяные компании выступят с новыми формами недорогой энергии, что лишение нас частной жизни — это способ нас защитить, что создание большего числа баллистических ракет обеспечит нам большую безопасность, система социального обеспечения действительно позаботится о нас, когда мы постареем, и мы все можем заводить большое количество детей без серьезных последствий для окружающей среды или качества жизни. И, в конце концов, если мы будем играть по правилам, то мы все отправимся в рай, где нет находящихся в опасности природных видов или забитых до смерти представителей племени хуту и жен, избиваемых мужами, не имеющими уважения к себе.

Это соглашение о том, что мы будем улыбаться, даже если кто-то или что-то нам не нравится или будем собираться на Рождество и дарить подарки даже тем членам семьи, которым мы не нравились весь год.

Что мы будем игнорировать насилие над ребенком, которое, как мы знаем, происходит на той стороне улицы, и будем иметь скрываемые связи, вместо того чтобы быть честными со своими супругами по поводу своих чувств и потребностей. Что мы не будем говорить о воздействии ДДТ, который распылили в своих тщательно подрезанных садах сегодня днем, о проценте бедных, необразованных детей в воинской части или о причинах появления незамужних матерей и изуродованных химией детей.

Что мы никогда не будем обдумывать, почему семьи отнюдь не похожи на счастливых ребят, что показывают по телевизору, что никто не настаивает на кодексе чести, как в западных романах, и что наши непосредственные окрестности, покрытые асфальтом, совсем не похожи на фермы, пустыни и горы, что призывают нас с серебряного экрана.

Помните журналы в приемных у зубного врача, когда мы были детьми? Вы помните страницу, где была картинка с чем-то неподходящим, вроде топора, свисающего с дерева, и вам предлагалось определить, что с картинкой не так? С того самого времени, как я был ребенком ясельного возраста, для меня это так ощущается. Это как постучать по камням и обнаружить, что они пустые, обнаружить следы и швы от отливочной формы на местных деревьях при ближайшем рассмотрении. Как будто мы все живем в большом парке развлечений... и нам нужно заплатить, чтобы выйти из него.

Когда в возрасте 14 лет я начал убегать из школы, я обнаружил, что приступы голода вызывают гораздо больше возбуждения, чем ежедневные порции безвкусных замороженных обедов, и мне нравилось теряться гораздо больше, чем всегда думать, что я знаю, куда иду. Безопасность была вызывающей онемение смирительной рубашкой, так что я приветствовал риск. Я говорил боли «добро пожаловать!», потому что я не мог больше переваривать отрицание.

ДД: Вы говорите об эмоциональной боли? О физической?

ДХВ: И той и другой. Боль от чувства изолированности и непонимания. От сочувствия — бормочущим побирушкам на улицах, выходцам из Латинской Америки, арестованным полицией, маленьким детям, которых ни у кого не находится времени послушать. Сочувствия вырубаемым на корню лесам, изгнанной с места обитания дикой природе и любым семенам, оставленным плакать под четырьмя дюймами мостовой. Даже драка или падение с мотоцикла несли определенную освежающую честность, потому что были неоспоримым и острым свидетельством того, что я жив. Я избегал парадигмы комфорта, притворства и отрицания, чтобы узнать что угодно новое.

ДД: В какой момент этот процесс культивирования боли перевернулся? Когда вы стали пожинать плоды присутствия?

ДХВ: Немедленно. Ясно, что чем более мы готовы чувствовать свою боль — и агонию других людей, других существ, — тем более сильна наша способность к блаженству, соединению и любви. Глаза, что с охотой смотрят в лица страдающих, скорее заметят ценность улыбки, меняющиеся формы пробегающих по небу облаков или поэзию падающего листа. Уши, что находят сирены невыносимыми, могут лучше оценить шепот реки и тихое скрипение бабушкиного кресла-качалки. Сердце, которое действительно знает смысл блаженства, сделало таким чувствительным отчаяние.

ДД: Давайте поговорим о земле (Святилище Сладкого Целительства).

ДХВ: В тот момент, как я увидел ее, я почувствовал себя безнадежно влюбленным. Я продал двигатель из школьного автобуса, в котором жил, чтобы раздобыть задаток для кредита, не имея никакого представления, где я найду остаток для погашения той суммы, что мне предложили. В некоторых исторических хрониках рассказывается, что вожди викингов, обнаруживая численное превосходство противника, отдавали приказ стрельбы по парусам, зная, что люди будут драться отчаяннее, если увидят, что обратного пути нет. Продав двигатель, я сжег свои мосты и перерубил мачты, и дал клятву купить, защищать это особое место и быть на нем священнослужителем. Отступать было некуда.

ДД: Как вы узнали, что именно в этом месте вам нужно быть?