Эндер Виггин - [90]

У нового положения были свои преимущества. Мэйзер показал Эндеру все видео, что остались после Первого и Второго нашествий, в том числе и те, что повествовали о страшных поражениях Международного флота в самом конце войны. Это были не обрывки, разбросанные по трижды выхолощенным пропагандистским лентам, а длинные и подробные записи. И важные сражения обычно снимали десятки видеокамер, фиксирующих тактику и стратегию жукеров в разных ракурсах. Эндер смотрел эти записи по многу раз, и впервые в жизни учитель рассказывал ему вещи, до которых тот не сразу доходил самостоятельно. Впервые Эндер встретил человека, чей разум восхищал его.

— А почему вы еще живы? — спросил однажды Эндер. — Вы ведь сражались семьдесят лет назад. Но вам не дашь больше шестидесяти.

— Чудеса релятивистики, — ответил Мэйзер. — Меня промурыжили здесь двадцать лет после той битвы, хотя я молил дать мне под команду одно из судов, отправлявшихся атаковать родные миры и колонии жукеров. Потом до них стало доходить кое-что… насчет действий солдат на поле боя. Насчет того, как на них влияет напряжение битвы, и так далее.

— И как же?

— Тебя слишком мало учили психологии, чтобы понять. Скажу одно: они наконец сообразили, что, хотя я не смогу командовать флотом — умру прежде, чем он достигнет цели, — никто другой не понимает жукеров, как я. Я единственный, признали они, кто выиграл у жукеров благодаря расчету, а не слепой удаче. Я был нужен им здесь — чтобы обучить человека, который будет командовать флотом.

— Поэтому вас запихнули в корабль, разогнали его до скорости света…

— Я сделал круг и прилетел домой. Очень скучное путешествие, Эндер. Пятьдесят лет в космосе. Фактически для меня прошло всего восемь лет, но они тянулись, как пять столетий. И все это для того, чтобы я мог передать свои знания тому, кто придет за мной.

— Значит, мне суждено стать этим самым командиром?

— Скажем так, ты на сегодня лучший из тех, на кого можно делать ставку.

— Вы готовите и других?

— Нет.

— И опять все сходится на мне.

Мэйзер пожал плечами.

— Исключая вас. Вы ведь еще живы, не так ли? Почему бы вам не возглавить флот?

Мэйзер покачал головой.

— Но почему? Вы же побеждали раньше.

— Я не могу командовать. На то есть веские причины.

— Покажите мне, как вы победили жукеров, Мэйзер.

Лицо учителя окаменело.

— Вы прокручивали мне все остальные сражения много-много раз подряд. Мне кажется, я придумал пару-другую способов, с помощью которых можно было бы разбить жукеров. Но вы так и не показали, как на самом деле победили их.

— Эта запись — один из самых больших наших секретов, Эндер.

— Знаю. Я отчасти восстановил картину по кусочкам. У вас была небольшая группа истребителей, резерв, у них — армада, десятки кораблей-маток и сотни истребителей. Вы атакуете вражеский корабль. Огонь! Взрыв! И тут видео всегда обрывается. Дальше идут только кадры с морскими пехотинцами, проникающими на корабли жукеров, чтобы найти одни трупы.

Мэйзер улыбнулся:

— М-да, секретность называется. Ладно, пошли посмотрим.

Они были одни в видеозале. Эндер запер дверь:

— Показывайте.

Фильм начинался с той самой сцены, о которой рассказывал Эндер. Самоубийственная атака Рэкхема, клин истребителей, летящий на главные силы врага, одиночный взрыв, а потом…

Ничего. Крейсер Мэйзера чуть повернул, избегая ударной волны, и нырнул в гущу вражеских судов. Но жукеры по нему не стреляли. Их корабли продолжали следовать прежним курсом. Два их истребителя столкнулись и взорвались. Совершенно бессмысленная и легкопредотвратимая авария. Однако ни один из пилотов не предпринял ровным счетом ничего, чтобы ее избежать.

Мэйзер нажал кнопку быстрой перемотки.

— Мы ждали там три часа, — пояснил он. — Никак не могли поверить. Потом корабли Международного флота начали медленно приближаться к армаде противника. Пехотинцы пошли на абордаж. Камеры показывали сотни мертвых жукеров — и никаких следов борьбы. Так что, как видишь, — резюмировал Мэйзер, — ты и раньше все знал.

— Так что же произошло?

— Никто толком не знает. У меня есть свое мнение. Но ученые хором заявили, что я недостаточно образован, чтобы его иметь.

— Но ведь вы выиграли сражение?

— Я тоже считаю, что это по крайней мере придает моим суждениям некоторый вес, но ты же знаешь, как бывает. Ксенобиологи и ксенопсихологи не могут вынести мысли о том, что какой-то офицеришка надрал их ученые задницы, опираясь лишь на чистые догадки. Они вообще порядком меня ненавидят, ведь, посмотрев эту пленку, они вынуждены оставаться навсегда здесь, на Эросе. Требования безопасности. Вот радость-то…

— Выкладывайте.

— Жукеры не разговаривают. Они обмениваются мыслями; это процесс мгновенный, как филотический обмен. Как действие ансибля. Но большинство людей считают, что это именно мыслеязык, то есть они разговаривают: я посылаю тебе мысль, а ты мне отвечаешь. Только я в это не верю. Жукеры реагируют на любое изменение ситуации все вместе и слишком быстро. Ты видел наши записи. Жукеры не совещаются, не спорят насчет наилучшего варианта. Каждый корабль действует как часть единого организма. Так ведет себя в бою человеческое тело: различные его органы мгновенно и машинально исполняют, что им положено. Нет, чтобы вести диалог, пусть даже мысленный, нужно обладать разными мыслительными процессами. Но у жукеров мысли не рождаются, они просто присутствуют, единые для всех.