Энциклопедия заблуждений. Война - [68]
На карте граница проходит от Ара Дулаийн Модон Тэтдек через гору Дархан Ула на Халхин Сумэ.
Материал проверен вместе с полпредом Чойбалсаном и Лунсаншараб.
Таким образом, все события происходят не на маньчжурской территории, а на территории МНР».
И еще один аргумент в пользу случайности инцидента на Халхин-Голе приводит Виталий Можанин: соотношение сил между войсками Японии с одной стороны, МНР и СССР — с другой также не вяжется с наличием у японцев далеко идущих планов. В самом деле, два пехотных полка и части усиления, в общей сложности около 10 тыс. человек, не та сила, с которой можно начинать сколько-нибудь амбициозную агрессию против столь мощного противника. Но конфликт разгорался, никто не хотел уступать.
Японцы и не пытались прекратить мелкие приграничные стычки, а, напротив, были заинтересованы в удержании контроля над спорной территорией. Как утверждает Георгий Жуков, у японцев были свои интересы в этом регионе: «По плану японского Генштаба, через район Номун-Хан — Бурд-Обо должна была быть проложена железная дорога Халунь — Аршан — Ганьчжур, обеспечивающая питание войск, действующих против Монгольской Народной Республики и Забайкалья».
Граница по Халхин-Голу в этих планах оказалась бы весьма кстати. Но японцы рассматривали свою операцию как локальную и крупного вторжения предпринимать не собирались. Императорский штаб Квантунской армии в Токио был против отвлечения войск с основного фронта и даже отстранился от планирования наступления в районе селения Номонган. Весь расчет японцев строился на недееспособности тылового обеспечения Красной Армии и надеждах на то, что советская сторона не пойдет на углубление конфликта, откажется от претензий на клочок пустыни. Однако Сталин не хотел уступать ни пяди монгольской земли и не согласился с «японской версией» монгольско-маньчжурской границы. Инцидент вылился в четырехмесячную войну с применением танков и авиации.
Что касается последней, то здесь также существует заблуждение о ее образцовых действиях. В своих воспоминаниях Г. Жуков писал: «Замечательно действовала наша авиация. Она беспрерывно патрулировала в воздухе, не давая японским самолетам бомбить и штурмовать наши войска. Наши летчики делали по 6–8 вылетов в день. Они разгоняли резервы противника и штурмовали его окруженные части. Японские истребители терпели поражение за поражением…» Вместе с тем существуют и прямо противоположные оценки состояния советской авиации. К началу конфликта она по численности превосходила японскую в 4 раза, тем не менее воздушная война началась с поражений советских летчиков.
Так, 27 мая самолет майора Т. Ф. Куцевалова даже не смог взлететь из-за неисправности двигателя. По этой же причине из боя вышли и остальные самолеты. Двое из оставшихся в небе пилотов были сбиты. На следующий день практически полностью была уничтожена 4-я эскадрилья 22 истребительного авиационного полка. Потери советских летчиков в тот день были очень серьезными: из десяти пилотов пять были убиты, включая помощника командира эскадрильи майора П. А. Мягкова. Ранение получил и сам командир А. И. Балашов. Ситуацию смогла исправить только группа летчиков-асов (наполовину состоявшая из героев Советского Союза), переброшенных в район Халхин-Гола из Московского отряда. Уже упоминавшийся Т. Куцевалов высказался следующим образом: «57-й особый корпус имел авиацию, которую можно охарактеризовать по боеспособности просто как разваленную авиацию… которая, безусловно, выглядела небоеспособной».
Не лучшим было и состояние пехоты. Командование в спешном порядке формировало пополнение для отправки на фронт, при этом использовались не кадровые дивизии, а укомплектованные запасным составом. Многие из бойцов пополнения толком не были обучены военному делу и не могли эффективно использовать оружие. Этим объясняются и советские потери, и паника в войсках, и случаи самовольного оставления боевых позиций.
Как всегда, запутанной оказалась статистика потерь. Что касается советской стороны, то их оценивали в 10 тыс. человек, при этом отмечалось, что японцы потеряли 60 тыс. бойцов. Реальные же потери советских войск в конфликте на реке Халхин-Гол неизвестны до сих пор. После рассекречивания документов и уточнения фактов стало известно, что советские войска потеряли как минимум 18,5 тыс. человек, и это не окончательная цифра.
Преуменьшались и потери авиации. Цифры менялись несколько раз. Согласно первой официальной версии, советские ВВС потеряли 143 самолета, а японские — 660. После выхода в 1988 году капитального труда «Воздушная мощь Родины» цифры были подкорректированы. Советские потери были оценены в 207 самолетов, японские — в 646. Но и эти данные, по-видимому, являются неточными. В воспоминаниях Н. Н. Воронова, командующего артиллерией РККА в 1937–1940 годах, описан диалог между ним и наркомом обороны К. Е. Ворошиловым:
Сразу же после возвращения меня вызвал нарком обороны по итогам работы на Халхин-Голе. Неожиданно последовал вопрос:
— По донесениям, за время боев наши истребители сбили около 450 японских самолетов. Правда это или нет?
