Энциклопедия русских суеверий - [12]
Банная бабушка, по-видимому, сверхъестественный «двойник» бабушки-повитухи (см. БАБКА); одновременно это и дух, «хозяйка» «бани-целительницы к бани-восприемницы». Упоминания о ней в материалах XIX―XX вв. немногочисленны.
БАННАЯ СТАРОСТА — старшая над другими «хозяйка» бани.
Упоминание о банной старосте содержится в одной из быличек, записанных в 80-х гг. XX в.: «Когда-то родильница в бане мылась с ребенком и напросилась: „Банная староста, пусти меня в байну, пусти помыться и сохрани“. Вот байники идут и нацали ее давить. А банная староста говорит: „Зацем давите, она ведь напросилась, идите в другую баню, там не напросились“. В другой байне банники кого-то и задавили. А одна воду не оставила, ни капли. Ей банная староста и привиделась во сне. „Зацем, — говорит, — воду ни капли не оставила, у меня тоже ведь дети есть“» (Печ.) <Черепанова, 1996>.
БАННИК, БАЕННИК, БАЕННЫЙ (ЖИХАРЬ, ШИШОК), БАЙНИК, БАЙНУШКО, БАЙНЫЙ, БАННОЙ, БАННУШКО, БАННЫЙ, БАННЫЙ ХОЗЯИН (АПОСТОЛ, БЕС, ДЕД, ПАСТЫРЬ), БАНЩИК, БАЯННИК, БАЯННЫЙ, ДЕДУШКА БАЯННЫЙ — дух, «хозяин» бани.
БАЙНИХА, БАННИХА, БАННИЦА — дух бани в облике женщины.
«Говорили… что в бане обитает банный дед, который моется по ночам, хлещет себя веником и стонет от удовольствия» (Новг.); «В бане видели чертей, банных анчуток» (Симб.); «В баню не ходят с крестиком — банный задушит» (Енис.); «Овинные, решные, водяные, банные! Скажите, не утайте, выдадут ли [имя] замуж» [из гадания] (Костр.); «Вот банный съест тебя, не балуй» (Свердл.); «Овинны, баенны, гуменны, подите царю мост мостить!» (Арх.).
Банник чаще всего невидим и обнаруживает себя шумом. Как истый «хозяин» бани, он изгоняет неугодных ему посетителей, кричит, «стукочет», кидается камнями: «Один мужик пошел с бабой в баню. Вдруг кто-то застукотал на вышки. Они спугались и пошли на вышку благословясь, а там никого нет. Они спустились и опять стали мытце. Вдруг закричало не руским голосом: „Уходите скорея, а то заем!“ Мужик да баба побежали домой голы» (Новг.).
Когда банник видим, то предстает чаще всего в страшном обличье: это черный мохнатый человек, иногда огромного роста, с длинными волосами, с железными руками, когтями, которыми душит или «запаривает» моющихся. Иногда он сед и мохнат, иногда — наг и покрыт грязью или листьями от веников (Волог.). По поверьям жителей некоторых районов России, банник может быть котом (Арх.); белой кошкой (Карелия); превращается в собаку, лягушку (Новг., Волог.); в маленькую собачку (Печ.); в белого зайчика (Лен., Новг., Волог., Карелия) и даже в веник, уголь (Арх.).
Часто коварный «хозяин» бани именуется крестьянами чертом (или банным нечистиком, шишком, анчуткой). Баня — «уже прямо-таки обиталище чертей», — считали в начале нашего века в Ярославской губернии. Во владимирских деревнях, чтобы выгнать черта (прежде чем привести в баню роженицу), повивальная бабка бросала по углам камни с каменки со словами: «Черту в лоб!»
В XX в. облик являющейся в бане нечистой силы «осовременивается»: «Напился и ушел ночевать в баню (повествует житель Терского берега Белого моря). Вдруг зашаталось! Я чиркнул спичкой — двое стоят у дверей в шляпах и плащах черных. У меня волоса шапкой! Заматерился и ушел из бани».
Отметим, однако, что банник и черт — это в общем разные мифологические персонажи, точнее, «черт» — наименование банника, выражающее самое общее представление о нем как о «нечистой силе».
По общерусским поверьям, банник обычно обитает под полком или появляется из-под полка. В повествовании, записанном на Печоре, работник просит хозяина взять его с собой в баню: «„А ты не забоишься-ле? Ко мне из-под полка человек выходит. Ты с ума сойдешь“. — „Нет, я не боюсь и не сойду с ума“. <…> Роботник пошел, стали мытця, а из-под полка страшной старик и вылез. Роботник им веники роспарил, оба они и мылись, а потом старик скатился под полок». Забайкальские крестьяне считали, что, если человек, услышав возню банника под полком, убежит, «банник изорвет оставшиеся вещи».
Банник может быть связан своим местопребыванием и с каменкой — сложенной из больших камней банной печью (Олон., Карелия): «Убанника волосы растрепаны, за каменкой сидит» (Арх.). В восточносибирской быличке моющаяся позже всех девушка обнаруживает его под лавкой: «…за водой-то нагнулась, а под лавкой сидит маленький старичок! Голова большая, борода зеленая! И смотрит на нее. Она кричать и выскочила!»
Банников, или чертей, в бане может быть и несколько (иногда банник обитает там с женой и детьми).
Некоторый намек на такую «семью» есть в восточносибирской быличке: «И в банях чудилось тоже. Значит, все перемылись. И пошли вдвоем мать с ребятишками… Налила, говорит, воды, начинает мыть. А под полком — полок кверху поднимается — ребенок ревет: „Увяк, увяк…“ А тут кто-то и говорит: „Ну, погоди, я тебя счас помою…“ А баба та собралась, ребенка в пазуху да нагишом из бани…»
Названия банника «жихарь», «пастырь», «хозяин» отражают представления крестьян о нем как об исконном обитателе и «хозяине» бани. Чаще всего этот «хозяин» строг, опасен для людей: «Банник человеку не товарищ». Упоминания о «добром
Марина Никитична Власова – известный петербургский ученый, сотрудник ИРЛИ РАН, автор исследований в области фольклористики. Первое издание словаря «Русские суеверия» в 1999 г. стало поистине событием для всех, кого интересуют вопросы национальной мифологии и культурного наследия. Настоящее издание этой книги уже четвертое, переработанное автором. Словарь знакомит читателей со сложным комплексом верований, бытовавших в среде русского крестьянства в XIX–XX вв. Его «герои» – домовые, водяные, русалки, лешие, упыри, оборотни, черти и прочая нечистая сила.
Кто такие интеллектуалы эпохи Просвещения? Какую роль они сыграли в создании концепции широко распространенной в современном мире, включая Россию, либеральной модели демократии? Какое участие принимали в политической борьбе партий тори и вигов? Почему в своих трудах они обличали коррупцию высокопоставленных чиновников и парламентариев, их некомпетентность и злоупотребление служебным положением, несовершенство избирательной системы? Какие реформы предлагали для оздоровления британского общества? Обо всем этом читатель узнает из серии очерков, посвященных жизни и творчеству литераторов XVIII века Д.
Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.
Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.
Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.