Энциклопедия пыток и казней - [68]

9 февраля 1807 г. Холлоуэй и Хэггерти уже стояли перед Джозефом Моузером, эсквайром, судьей полицейского суда на Уоршип-стрит, который предъявил им обвинение в убийстве Джона Коула Стила на пустоши Хаунслоу. Хэнфилд, по его собственному признанию соучастник преступления, свидетельствовал против них в обмен на обещание о помиловании. Джон Холлоуэй и Оуэн Хэггерти были признаны виновными, и их казнь была назначена на следующий понедельник. В тот день у тюрьмы Ньюгейт собралась огромная толпа (по оценкам очевидцев, около 40 тысяч человек), желавшая присутствовать при этом зрелищном событии.

Что стало причиной давки, никто не ведает, но на мостовой осталось 36 трупов и бесчисленное множество раненых и покалеченных. Отчет об этой трагедии дает «Ньюгейтский календарь»:

«Толпа, собравшаяся, чтобы присутствовать при казни, не имела себе равных в прошлые годы и по самым скромным оценкам составляла 40 тысяч человек. Катастрофу, которая разразилась в результате такого скопления людей, будут помнить еще долго. К восьми часам утра вокруг эшафота не оставалось ни пяди свободного места. Толпа напирала так сильно, что еще до того, как привели преступников, многие кричали дурными голосами и предпринимали тщетные попытки выбраться из давки. Их крики только усугубили общую панику. Несколько женщин из низших классов, отважившиеся пролезть в толпу, оказались в отчаянном положении, и крики их были ужасны. Некоторые из них упали под давлением огромного скопления людей и тут же были затоптаны. То же самое случилось с несколькими мужчинами и мальчишками. Над площадью стоял крик: „Убивают! Убивают!“ Исходил он по большей части от женщин и детей, но помощи им ждать было неоткуда – каждый был занят спасением собственной жизни.

Те, кто падал, уже не могли подняться. Мужчину по имени Хэррингтон, который привел с собой двенадцатилетнего сына, сбили с ног вместе с ним. Мальчика задавили насмерть, а отец весь в синяках и с переломами ног был доставлен, когда все улеглось, в больницу святого Варфоломея. Одна женщина, которая додумалась прихватить с собой грудного ребенка, погибла одной из первых. Падая, она сунула ребенка в руки какого-то мужчины, умоляя спасти его, однако тот, обнаружив, что ребенок мешает его собственному спасению, отбросил его прочь, но, к счастью, ребенок угодил в руки другого мужчины, который поступил тем же образом, отбросив его прочь. И опять ребенка поймал еще один мужчина, которому удалось пробиться к стоявшей на площади повозке и залезть под нее. Оба они спаслись.

В других местах давка была такой сильной, что люди гибли от удушья. Страшно было видеть огромную толпу, охваченную желанием во что бы то ни стало выжить. То тут, то там вспыхивали потасовки, и жертвами становились, как водится, слабые, а именно – женщины. Повозка, на которую влезло много людей, обрушилась, и из кучи живыми выбрались немногие. В тот час, пока преступники болтались на виселице, не было никакой возможности оказать помощь раненым, однако после того, как тела повешенных сняли, а виселицу отвезли во двор суда Олд-Бейли, полицейские очистили место трагедии от толпы и обнаружили, к своему ужасу, около сотни человек мертвых и находившихся в бессознательном состоянии. 27 мертвых тел были доставлены в больницу святого Варфоломея; 4 тела – в церковь Святого Погребения; 2 тела – в таверну напротив церкви святого Андрея в Холборне; тело подмастерья – его хозяину; тело мистера Бродвуда, мастера-фортепьянщика, – на площадь Голдэн-Сквер; тело мистера Харрисона, достойного джентльмена, – в его дом в Холлоуэе. Видели, как несчастная мать волокла домой тело своего погибшего сына. Здесь же нашли тело молодого матроса, задохнувшегося в толпе. При нем обнаружили небольшой мешок с хлебом и сыром. По-видимому, он пришел издалека только для того, чтобы увидеть казнь. После того, как убрали мертвых, умирающих и покалеченных, на площади собрали целую повозку башмаков, шляп, юбок и других предметов. Двери больницы святого Варфоломея оставались закрытыми до тех пор, пока тела не раздели, не обмыли и не уложили в ряд в одной из палат на нижнем этаже, накрыв их простынями и подложив под голову снятую одежду. Лица погибших оставались открытыми.

Вдоль ряда тел поставили длинный барьер и только тогда запустили посетителей. До двух часов пополудни приемная больницы была заполнена матерями, оплакивавшими своих сыновей, женами, оплакивавшими мужей, сестрами, оплакивавшими братьев, и многими другими, оплакивавшими своих друзей и родственников.

На следующий день в больнице святого Варфоломея тела осмотрел коронер. Затем были опрошены несколько свидетелей трагедии.

Приговор был следующим:

„Несколько человек умерли в результате удушья или были задавлены“».

Научный подход

После того, как в 1868 году отменили публичную казнь и преступников начали вешать в пределах тюрем, была разработана новая техника казни, позволявшая преступнику быстро и относительно безболезненно переходить в мир иной.

Повешение стало настоящей наукой, учитывавшей соотношение между весом преступника и высотой падения тела, что потребовало от палачей дальнейшего совершенствования их мастерства. Одним из палачей-новаторов был Вильям Марвуд, государственный палач с 1874 по 1883 гг., который долго и много думал об усовершенствовании методов казни через повешение. Именно Марвуд развил метод, который стал позже известен под названием «лонг-дроп», учитывавший соотношение веса тела и высоты его падения. Марвуд добивался обрыва шейных позвонков, что приводило к мгновенной смерти жертвы, и не хотел удушать ее дедовскими методами. К сожалению, после Марвуда не осталось ни записок, ни автобиографических воспоминаний, и о его методе гуманного повешения мы узнаем от его преемника Джеймса Берри.