Эмпайр Фоллз - [197]

— Все нормально, — заверил он дочь. — Ты можешь пойти со мной.

Когда они вошли внутрь, Тик вцепилась в его руку. За час до закрытия в торговом центре почти никого не было, но они все равно привлекли всеобщее внимание, учитывая, что от Тик несло мочой, а Майлз щеголял синяками и одним запухшим глазом. В придачу к упаковке нижнего белья и паре дешевых джинсов — размер он уточнил по ярлычку на джинсах, что были на ней, — Майлз взял рулон бумажных полотенец, губки, чистящее средство для обивки и дженерик ибупрофена в большой банке. Стоило им выехать из Мэна, как боль в голове и теле вернулась с новой мстительной силой, и он понимал, что ему не продержаться до Вудс-Хоула без таблеток. Туалет он предпочел мужской, внутри было пусто, и Майлз запер за ними дверь. Затем вскрыл упаковку с бельем, откусил ценник от джинсов, оторвал кусок бумажного полотенца, намочил и велел Тик зайти в любую из кабинок и протереться, насколько это возможно. Он обещал стоять перед дверью кабинки, чтобы она могла видеть его ноги в щели внизу, и разговаривал с ней все время, делая паузы лишь на пережевывание горсти противного ибупрофена.

На кассе он взял пакет для промокших джинсов Тик и расплатился, ему хватило самообладания, чтобы не выбросить упаковки, по которым кассирша отсканировала цену. Его предусмотрительность похвалы кассирши не заслужила, на Майлза она смотрела с нескрываемым омерзением, на Тик — с трогательным сочувствием, словно намекая: она знает, чем они там занимались.

На парковке Майлз не удивился бы появлению копов еще до того, как он соберет губками мочу с пассажирского сиденья. Он уже сел за руль, когда заметил банкомат. Снял триста долларов, допустимый максимум за день. На счете оставалось около трех сотен. И что дальше? Кто знает.

* * *

Через два дня после телефонного разговора с братом Майлз сидел в рыбной харчевне в бухте Винъярда за столиком у единственного окна, потягивая кофе. Из-за инспекторской проверки в школе Тик сегодня училась только полдня. Когда Майлз поднял глаза от кофейной гущи, его посетила сногсшибательная галлюцинация. По улице по направлению к харчевне с видом человека, прекрасно знающего, куда он идет, топал Макс Роби, а ведь ничего подобного он знать в принципе не мог, поскольку, по сведениям Майлза, его нога никогда не ступала на этот остров. Отец двигался по противоположной стороне улицы, но примерно на середине квартала перешел на другую сторону, словно был в курсе, что его сын на острове (что невероятно), и даже точно знал, в каком именно месте. Но так как открывать тайну местопребывания Майлза с дочерью Максу никто бы не стал, следовательно, он ничего и не знал, тем не менее Майлз удивился, когда отец прошел мимо входа в харчевню. И затормозил, только когда Майлз постучал по оконному стеклу.

Макс Роби, до недавнего времени обитавший в Ки-Уэст, штат Флорида, не заставил себя долго ждать, мигом усевшись за столик напротив сына, до недавнего времени обитавшего в Эмпайр Фоллз, штат Мэн.

— Ты меня доконаешь, — сказал Майлз.

— Я смекнул, где я непременно на тебя наткнусь. — Макс был очень доволен собой.

— Смекнул?

— Ну, может, и не сразу, — сдал назад Макс, хотя явно не понимал до конца, в отличие Майлза, сколь ничтожны были его шансы.

— Папа, мы живем на другой стороне острова. — В голосе Майлза уже слышалось раздражение, а ведь они только начали разговаривать. — В город я почти не выезжаю, разве что за продуктами. Сегодня я впервые зашел в ресторан и по чистой случайности оказался за столиком у окна.

— Мне везет в последнее время, — сообщил Макс таким тоном, словно иначе и быть не могло, учитывая, к чему он стремился всю свою жизнь. — Я говорил тебе, что выиграл в лотерею во Флориде?

Макс любил задавать подобные вопросы, когда ответ очевиден обеим сторонам и лучше всего игнорировать спрашивающего, — трюк, который Майлз так и не освоил.

— Нет, папа. Мы не общались полгода. Ты не знал, где я. Поэтому как ты мог мне рассказать?

— Ох, да знал я, где ты, — заверил Макс. — Только потому что мне семьсят, еще не значит, что я выжил из ума. У стариков тоже мозги имеются, доложу я тебе.

Майлз потер глаза костяшками пальцев.

— Хочешь сказать, ты на самом деле выиграл в лотерею?

— Не главный куш, — пояснил Макс. — Не все шесть цифр. Пять из шести. Но выручка была изрядной. Тридцать тысяч с лишком.

— Долларов?

— Нет, бумажных салфеток! — Макс выхватил салфетку из держателя. — Долларов, конечно, дурачок.

— Ты выиграл тридцать тысяч долларов?

— Больше, почти тридцать две.

— Ты выиграл тридцать две тысячи долларов, — исправил цифру Майлз, и Макс кивнул. — Ты лично выиграл тридцать две тысячи?

Макс опять кивнул, и Майлз задумался, как иначе поставить тот же самый вопрос. С Максом обычно формулировка играла решающую роль.

— Я и девять других ребят из команды капитана Тони, — признался Макс после длительного молчания.

— И каждый из вас получил по тридцать две тысячи долларов?

— Нет, каждому досталось по три тысячи. Когда десять человек скидываются на билет, выигрыш приходится делить.

Настал черед Майлза кивать. Выуживать правду из отца было одним из немногих удовольствий в их общении, а Макс с не меньшим наслаждением эту правду старался утаить.