Эмоциональность. Как чувства формируют мышление - [42]

И немудрено. Мозг человека вынужден «среза́ть углы», поскольку наши сознательные умственные возможности слишком ограничены и их не хватает для переработки громадного объема данных, необходимых, чтобы воспринимать мир непосредственно. Возьмем, к примеру, мир, воспринимаемый зрительно. Одиночный «снимок» окружающей среды – допустим, цифровая фотография – подразумевает по крайней мере несколько миллионов байтов данных. При этом информационная пропускная способность сознания составляет, по оценкам, менее десяти байтов в секунду. То есть, если бы вашему сознанию пришлось понимать зрительно воспринимаемую действительность, основанную на буквальном толковании миллионов байтов данных, оно зависло бы, как компьютер. Чтобы избежать такой перегрузки, мозг работает с гораздо меньшим объемом данных и применяет уловки, чтобы заполнить пробелы, по аналогии с тем, как это устроено у программы для работы с графикой, когда ей ставят задачу придать изображению резкости – с поправкой на то, что в случае мозга под «резкостью» понимается нечто многократно более сложное. Иначе говоря, то, что вы видите, – не прямое воспроизведение того, что перед вами: ваша сетчатка регистрирует картинку внешнего мира в некотором довольно низком разрешении, однако, после того как мозг произведет неосознаваемую обработку, то, что вы воспримете, окажется ясным и отчетливым. И чтобы достичь этой отчетливости, ваш мозг применяет далеко не только зрительные данные: он опирается на те же факторы, какие влияют на создание эмоций, то есть ваш субъективный накопленный опыт и ваши ожидания, знания, желания и убеждения.

В книге «(Не)осознанное. Как бессознательный ум управляет нашим поведением»[115] я описал классический эксперимент, иллюстрирующий этот механизм применительно к пространству слухового восприятия. Слушая, как кто-то говорит, вы слышите лишь выборочную часть всех аудиальных данных. Центры мозга, отвечающие за бессознательную переработку звука, угадыванием заполняют пробелы, после чего становится возможным восприятие этой информации сознанием. Чтобы доказать это, экспериментаторы сделали аудиозапись фразы The state governors met with their respective legislatures convening in the capital city[116], чтобы группа испытуемых ее послушала. Но перед тем как начать эксперимент, они стерли слог gis и заменили его на покашливание, чтобы испытуемые услышали le-кхе-latures. Экспериментаторы предупредили участников эксперимента, что посреди фразы будет покашливание, и выдали им распечатанный текст, чтобы участники обвели то место, где слог перекрыт кашлем. Если бы человеческое слуховое переживание было прямым воспроизведением аудиальных данных, определить стертый слог не составило бы труда. Однако ни один участник не справился с этой задачей. Более того, настолько сильно было у участников «знание», как должно звучать слово legislatures, что девятнадцать из двадцати участников настаивали на том, что никакой звук и не пропал[117]. Кашель никак не повлиял на осознанное восприятие всей фразы, поскольку восприятие участников опиралось и на услышанное, и на другие факторы, позволяющие мозгу заполнять пробелы в звучании.

То, что восприятие – сборная конструкция, верно не только для восприятия чувственных данных: зрительных или слуховых. Верно это и для нашего социального восприятия, то есть восприятия людей, с которыми сталкиваемся, пищи, которую употребляем, и даже покупаемых продуктов. Например, в одном исследовании, связанном с винами, устроили слепую дегустацию, и оказалось, что между тем, какие оценки дали участники вкусу вин, и ценой напитков корреляции мало или нет вообще никакой, однако если обозначить цены вин, корреляция возникала значительная[118]. И получалось так не потому, что участники сознательно считали, будто вина подороже должны быть лучше и потому соответственно регулировали свое мнение. Или вернее, дело не только в сознательном решении. Мы знаем это, потому что, пока испытуемые пробовали вино, исследователи делали снимки активности мозга испытуемых, и эти снимки показали, что, у испытуемых, употреблявших то вино, которое им отрекомендовали как дорогое, центры вкусового удовольствия активизировались сильнее, чем при питии того же вина, если его обозначить как дешевое. Это переживание аналогично эффекту плацебо. Как и боль, вкус – следствие не только чувственных сигналов, он зависит еще и от психологических факторов: не просто вино вы пробуете – вы пробуете еще и его цену.

В случае с чувствами прямые данные, идущие на конструирование вашего эмоционального опыта, – обстоятельства, окружающая среда, а также ваше умственное и телесное состояние, то есть ваш ядерный аффект. Все эти данные сводятся вместе и истолковываются посредством того же набора приемов и срезания углов, какие мозг применяет, воспринимая боль, вкус, звуки и прочие ощущения, пока, наконец, вы что-то не почувствуете. Вся эта переработка – дело хорошее, поскольку неопределенность связи между событием, провоцирующим эмоцию, и эмоциональным откликом позволяет нам вмешиваться и сознательно влиять на эмоции, которые мы переживаем, – тема главы 9.