Эмиссары любви. Новые Дети говорят с миром - [53]

— Значит, он вернулся к родителям? — спросил я. — Как далеко это отсюда? До моего самолета осталось всего два дня, так что времени у меня совсем мало…

— Времени у вас вполне достаточно, уверяю вас.

То, как он произнес эти слова, заставило меня вздрогнуть. Что-то тут было не так, и я почувствовал, как Дар активировался во мне. Я попытался было прощупать его, увидеть, что на самом деле известно брату Маттиасу, но безрезультатно. Он уже научился ограждать свое сознание от подобных вторжений. Так что мне оставалось просто ждать, пока он первым захочет открыть то, о чем я начинал догадываться и в чем боялся признаться себе самому.

— То, что я должен сказать вам, очень и очень необычно и даже странно, — начал брат Маттиас. — Даже говорить об этом, поверьте, непросто. Марко, как вы уже знаете, был самым блестящим моим учеником. У него было больше прирожденных способностей, чем у любого другого ребенка, с которым мне приходилось работать. А через наш монастырь, можете мне поверить, прошло немало детей. Но ничего, подобного его дарованиям, я не видел ни до, ни после. Сердце Марко было открыто для всех… Поэтому можете представить себе, каково мне было, когда до меня дошла эта весть…

— Весть?

— Да. Известие о том, что Марко умер. Какое-то время он болел, где-то с месяц, и никто не мог определить, что с ним случилось. Он таял на глазах… Почему — мы не знали. Может быть, он решил, что сможет больше без физической оболочки, словно бы она сковывала его. Все, что я знаю, — то, что он по-прежнему с нами. Дети чувствуют его все время и говорят о нем так, словно он продолжает учиться бок о бок с ними.

Сам не знаю почему, но я чувствовал, что мне придется услышать от него эти слова. И все же невозможно описать глубину моего потрясения. Откинувшись на кровати, я только и мог, что склонить голову. Без него все теряло смысл — и все же этот смысл был. Я не мог не чувствовать себя бесконечно покинутым, но все случилось именно так, понимал я, как и должно было случиться.

— Когда это произошло? — спросил я у монаха. — Когда именно он умер?

— В начале февраля, — сказал он, снова усаживаясь. — А когда, вы говорите, встретили его?

— Мы встретились в конце января, надо думать, перед самой его смертью.

— Потрясающе, — выдохнул брат Маттиас. — Словно он знал, что уходит и должен привести вас сюда к нам. А единственный способ вытащить вас сюда — дать вам Дар. Тогда бы вы последовали за своей интуицией сюда и встретились бы с другими детьми. Теперь все складывается.

— Но почему он хотел, чтобы я приехал сюда? — спросил я. — Для меня пока что ничего не складывается.

— А вы сами подумайте. Дети чувствуют, что пришло время всему миру услышать их вопрос. Они говорят, что пора людям понять, что вопрос — сам по себе истина, что мы все — Эмиссары Любви уже сейчас. И какой может быть лучший способ донести до всех этот вопрос, чем книга, которую вы напишете.

— Книга?

— Естественно. Ведь именно этим вы занимаетесь, так ведь вы сказали Соне? Тем более что это, я так понимаю, будет уже не первая ваша книга. Похоже, в этом заключается ваша непосредственная роль: принять это эзотерическое знание и этот опыт и передать их миллионам людей. А то, что вы увидели здесь, — возможно, самое важное из этого опыта. Дети Оз повсюду вокруг нас, и я берусь предсказать, что уже через несколько лет все мы уже будем знакомы с ними. Ваша книга приготовит людей к их прибытию. Если люди будут знать, что дети идут, тогда они не будут бояться их.

— А почему мы должны их бояться? — спросил я.

— Мы всегда боимся того, чего не понимаем. Ваша работа — помочь людям понять то, с чем идут к ним дети. Тогда самым важным станет вопрос, который они задают, а не психические силы. Вот почему вы получили Дар от Марко, который привел вас сюда. Для меня это ясно как день.

— Но будет ли мой Дар оставаться таким, как он есть сейчас? — спросил я. — А что, если он исчезнет? Как люди узнают, что я говорю правду?

— Они почувствуют любовь, и одного этого уже будет достаточно. Любовь — вот что важно, а трюки никогда по-настоящему не принимались в расчет. У меня есть такое чувство, что ваша дверь открылась и больше уже не закроется. Но если и не так, так что же? Все равно открытым останется ваше сердце — а это уже не так мало.

— Я должен сказать вам кое-что еще, что у меня на душе… но даже не знаю, с чего начать…

— Да, я понимаю, — перебил меня Маттиас. — Вам нужно без промедления уезжать отсюда. То же чувствуют и дети, словно ваше затянувшееся пребывание здесь угрожает нашей безопасности. Не знаю, как так получилось, но я уже приучил себя доверять их инстинктам. К тому же вы и сами это чувствуете.

— Да, но какая-то часть меня противится тому, чтобы уезжать так быстро. Я бы хотел остаться и узнать что-то для себя еще.

— Мир даст вам массу возможностей изучить свой Дар, — ответил он. — Но теперь вам следует возвращаться в США как можно быстрей. Им только на руку будет, если вы задержитесь у нас дольше, согласны?

Не прошло и часа, как я уже был в машине. Вот, вроде бы, можно и трогаться, но я все затягивал свой отъезд, надеясь увидеть своих маленьких друзей. Почему-то мне казалось, что они выйдут попрощаться со мной, но они так и не появились. И только когда монастырь уже почти скрылся из виду, я почувствовал что-то глубоко внутри себя и понял — это Соня. Как и обещала, она теперь неотлучно будет со мной.