Эмили и волшебное отражение - [11]

– И раньше ты ничего не знала? Они только теперь рассказали?

Эмили вздохнула и пожала плечами:

– Да, только теперь. Но у меня давно было странное чувство… Я знала: что-то у нас происходит. У нас дома. – Она виновато взглянула на Рейчел. – Я даже подумала, что, может быть, мама с папой разводятся.

Рейчел фыркнула.

– Ну нет. Кто угодно, но только не твои родители. То есть, конечно, ни в чём нельзя быть уверенной, но твои мама с папой – они очень хорошо друг к другу относятся. И это не просто из вежливости. Сразу видно, что они любят друг друга по-настоящему.

– Да. Но ничего другого мне в голову не пришло. Все эти неловкие моменты… когда кто-то вроде бы собирается что-то сказать, но молчит. – Эмили зябко поёжилась, вспомнив все странности этих последних недель, все удивительные события, о которых она не могла рассказать Рейчел. – А в субботу вечером мама устроила праздничный семейный ужин. – Она судорожно сглотнула, вспомнив тот вечер, и сухость во рту, и как она не смогла проглотить ни кусочка своей любимой жареной курицы. – Вот тогда они мне и сказали. – Эмили вдруг поняла, что у неё дрожит голос. Она и не думала, что ей будет так трудно об этом рассказывать.

– Извини, что я вчера на тебя нарычала. – Рейчел с беспокойством взглянула на Эмили. – Да ещё и обиделась. Ты не обязана ничего мне рассказывать. В смысле… это очень серьёзная вещь. Теперь мне понятно, почему ты не хотела об этом говорить. Я просто не знала… – Она умолкла, не договорив. – Прости меня.

– Ты ни в чём не виновата! – Эмили обняла подругу.

– А Юла, Лори и Стриж – они тоже приёмные? – внезапно спросила Рейчел, когда они пошли дальше.

Эмили покачала головой:

– Нет, они не приёмные. И от этого мне ещё хуже. Я единственная не родная. У них есть мама с папой, а у меня нет.

Рейчел нахмурилась:

– Как же нет… То есть да, они не родные… Но ты действительно чувствуешь себя чужой? Я никогда не замечала, чтобы твои папа с мамой относились к тебе как-то иначе. Не так, как к сёстрам и брату.

– Да, я знаю. – Эмили вздохнула и пнула листик, валявшийся на тротуаре. – Но от этого только хуже. Если бы мне не нравилось быть Эмили Пероу, если бы я их не любила, я бы и не расстроилась, правильно? Я была бы только рада, что где-то у меня есть другая семья. Моя настоящая семья. Но я совершенно не рада. Я просто хочу быть собой. – Она шмыгнула носом, стараясь не расплакаться. – Поэтому меня и задело, когда Кейти сказала, что я какая-то странная. Я действительно странная. Теперь я не знаю, кто я.

Рейчел издала звук, который Эмили никогда не слышала от неё раньше. Что-то похожее на яростный рык. Это было так неожиданно, что Эмили рассмеялась: как будто ты гладишь пушистого кролика и он вдруг на тебя зарычит.

– Если она ещё раз скажет что-то подобное… – голос у Рейчел звенел от ярости, – я даже не знаю, что я с ней сделаю. А если она обзывает тебя вонючкой, на это есть очень простой ответ. – Она приобняла Эмили за плечи. – Мы скажем Кейти, чтобы она надела мешок себе на голову. Чтобы не пугать народ.

Глава 4

Эмили зевнула и сонно моргнула – она чуть не заснула, Рейчел пихнула её локтем:

– Эмили, просыпайся. Мы почти приехали. Миссис Донт уже завела речь на тему «Надеюсь, на этот раз вы не станете изображать из себя диких обезьян, как на ферме в прошлом году». Ей вряд ли понравится, что кто-то дрыхнет, когда она проводит воспитательную беседу.

– Я не спала, – пробормотала Эмили. Автобус уже свернул на стоянку перед музеем. Эмили попыталась сосредоточиться. Эту экскурсию им устроили для урока литературы, для творческого сочинения. Нужно выбрать картины, которые им понравятся – «найдут отклик в душе», как говорит миссис Донт, – и придумать по ним свои собственные истории. Эмили заранее настроилась на то, что сочинение у неё не получится. Она ни капельки не сомневалась, что какую бы картину она ни выбрала, в её истории непременно возникнут какие-то фантастические детали, совершенно не связанные с картиной. У неё никак не шли из головы те чудесные преображения, которые так поразили её в тот вечер, когда она узнала правду о своей семье. Крылья Юлы и Лори. Огромные, сверкающие глаза мамы. Огненно-рыжие волосы и полупрозрачная кожа Стрижа. Нечеловеческий облик папы.

Когда с тобой происходят такие волшебные вещи, трудно выдумывать что-то ещё. Если Эмили просто опишет свою настоящую жизнь за последние дни, миссис Донт наверняка скажет, что у неё слишком бурное воображение.

В музее было прохладно. Это немного взбодрило Эмили, которую и вправду слегка разморило в душном автобусе.

– Какой он огромный, – пробормотала Рейчел, и её голос звучал встревоженно. – Здесь, наверное, несколько тысяч картин. И как из них выбрать одну?

– Да, он огромный, – согласилась Эмили, изучая карту музея в буклете, который ей выдали при входе, как и всем остальным. Судя по карте, это был не музей, а настоящий лабиринт. – Но миссис Донт говорит, мы должны оставаться на первом этаже. Так что несколько тысяч сокращаются до нескольких сотен.

Она улыбнулась. Просторные, светлые залы музея уже подняли ей настроение.

Эмили и раньше бывала в музеях и картинных галереях. Её мама не пропускала ни одной новой выставки и пыталась приобщать к изобразительному искусству всех своих детей, но Юла, Лори и Стриж вечно ныли, что им это неинтересно. Только Эмили с удовольствием ходила с мамой на выставки. Это было их особое время, предназначенное только для них двоих. Часто после музея они возвращались домой и ещё долго сидели в мастерской у Евы – по-прежнему только вдвоём, – пили горячий шоколад и рисовали. Ева делала эскизы новых красивых нарядов, а Эмили сидела на полу под маминым портновским столом и рисовала всё, что придёт в голову, цветными карандашами на огромных листах бумаги.