Эмиль Золя - [9]

В первоначальном плане романа мы читаем: "Нана - разложение, идущее снизу, западня, которой правящие классы дают свободно раскинуться". Золя несколько раз возвращается к сравнению Нана с "золотой мухой", которая несет в себе яд разложения. Так намечается философская связь между романами "Западня" и "Нана", о чем говорил сам Золя: "Еще не обратили достаточно внимания на то, что обе драмы имеют философскую связь между собой и дополняют друг друга" (статья "Нана", 1881).

Моральному разложению буржуазии Золя посвятил и свой следующий роман, "Накипь" (1882). Сосредоточив действие "романа в пределах респектабельного буржуазного дома, населенного благопристойными с виду людьми, Золя показал, как далеко зашло моральное разложение буржуазии. В рукописных заметках этот замысел выражен следующей формулой: "показать буржуазию без покровов, отвратительной, хотя бы она и считала себя воплощением порядка". Обитатели пяти этажей этого дома живут сплетнями, дрязгами и пошлыми, грязными любовными интригами.

Благообразный швейцар, стоящий на страже внешних приличий, бонны, прислуга, как и ее хозяева, вызывают глубокое отвращение своим лицемерием и ханжеством. Все здесь прогнило и смешалось с грязью. Но этот дом не исключение, и Золя всячески подчеркивает его типичность. Все, что творится здесь, происходит и в других таких же домах.

В 80-х годах нарастает противоречивость творчества Золя. Политическая актуальность его романов несколько ослабевает, но зато резче становится общее критическое отношение к буржуазии. Оставаясь бытописателем Второй империи, Золя все больше и больше уделяет внимания основным социальным конфликтам своего времени. Вместе с тем в произведениях этого периода мы видим не только нарастающий протест Золя против капиталистической цивилизации, но и поиски решения социальных конфликтов. У Золя появляется вера в лучшее будущее человечества на основе медленного, мучительного, но неуклонного прогресса. Особенно воодушевляют его успехи в области науки и техники. Эту перемену во взглядах Золя формулирует следующим образом: "...полное изменение философии: прежде всего никакого пессимизма; не делать выводов о бессмысленности и печальности жизни, наоборот, сделать вывод о ее постоянной трудовой силе, о могущественной радостности ее рождения, одним словом, идти в ногу со временем, выразить век, который является веком действия и победы, усилий во всех отношениях" (из черновых набросков к роману "Дамское счастье"). По-прежнему 'увлеченный новейшими биологическими теориями, Золя стремится перенести законы природы на общество и на этой основе создать своеобразную философию "радости жизни", обосновать свой социальный оптимизм, оправдать свои иллюзии в отношении возможностей капиталистического прогресса. В своих произведениях Золя теперь часто ставит проблему: человек, природа и общество. Биологический план серии оказывается весьма пригодным для решения этой проблемы, правда, с наивных, малосостоятельных и неверных философских позиций.

Философские взгляды Золя, тесно переплетающиеся с его натуралистической эстетикой, увлечением позитивизмом и теорией наследственности, наиболее полно выражены в таких романах 80-90-х годов, как "Радость жизни" и "Доктор Паскаль". Однако уже в 1875 году в романе "Проступок аббата Муре" Золя делает попытку связать теорию наследственности, биологический план серии с философией "радости жизни".

Лирический рассказ о любви священника Сержа Муре к Альбине - сюжетная основа романа. Естественные, человеческие чувства Сержа оказываются несовместимыми с его религиозными предрассудками. Испытав радости любви, он возвращается в лоно церкви и оказывается виновным в смерти своей возлюбленной. В чем же проступок, ошибка, грех Сержа Муре? В том ли, что он изменил религии, или в том, что он пренебрег земными радостями? Золя не оставляет этот вопрос без ответа.

Перед нами два начала жизни, два принципа философского отношения к ней. Принцип отрешения от всего земного во имя потустороннего, бесконечного и принцип радостного восприятия жизни, любование земным и конечным, восторженное отношение к природе, к многообразию ее форм.

Носителем первого принципа оказывается брат Арканжиа, но изображен он как пародия на эту мистическую потусторонность, как ирония на абсолютную идею, питающую церковную догму. Его безобразная внешность и бесноватые поступки являются отрицанием той идеи, ради которой он убивает в себе человека. Наоборот, "земная" Альбина и земной рай, чарующий своей буйной зеленью и цветами парк Параду, символизируют радость жизни, красоту материального мира.

Муре мечется между этими двумя принципами, и его внутренняя борьба заканчивается проступком, но не против религиозной догмы, а против чувственных, материальных радостей. Но жизнь - это не только Параду и Альбина. В ней много грубости и грязи. Драму аббата Муре Золя рисует на фоне полуживотного прозябания земледельцев Прованса. Селение Арто похоже на громадный скотный двор. Чувства и страсти населяющих этот поселок людей в своей низменности и грубости напоминают инстинкты животных и отрицают лирическую красоту любви. Кто же прав? Абсолютная идея, потусторонность, религия, брат Арканжиа или эта многообразная, одновременно грубая и поэтическая правда жизни? Роман кончается смертью Альбины. Альбина умерла, но жизнь не остановилась. В финале романа слабоумная Дезире с радостными возгласами возвещает о рождении теленка. Из грязи и грубости земного бытия вновь родятся Альбина и Параду - этот "несуществующий сад", символ земного рая, подлинное воплощение красоты земной, материальной жизни.