Эмерит - [11]
Я пробежался по статистике. В Российской империи на постоянной основе проживает около двадцати тысяч одаренных, половина из которых живет в обеих столицах.
Остальные живут в разных административных центрах огромной сухопутной империи и в армии, несущей стражу на дальних рубежах страны. Причем магички в войсках стойко несли все тяжести военной службы наравне с мужчинами. Мужчины-маги тоже были, но общее их количество было меньше двух тысяч всех возрастов, из которых десятая часть являлась золотым семенным фондом империи. Одаренных мужчин старались не допускать до военной службы, они воспитывались женщинами-магичками для других магичек, поэтому маги росли изнеженными и избалованными, на что общество закрывало глаза. Ведь мужчин не допускали до действительно важных или опасных дел, оставляя им должности свадебных генералов (острословы называли их быками-осеменителями. Кстати, поржал — главным быком-осеменителем был единственный мастер на всю империю — граф Ржевский).
Из-за вышеуказанных причин сплошь и рядом возникали связи между магичками и обычными нормальными мужчинами-не магами. Ведь на всех магичек одаренных мужчин не хватает, а рядом такие красивые и бравые офицеры! Которые, кстати, все поголовно потомственные дворяне. Ну и пусть, что неодаренные. Так и повелось. Одаренные девушки из народа пополняли ряды аристократии, не давая ей вырождаться. Одаренные парни, чаще всего рожденные уже в дворянских семействах, учились чему-нибудь и как-нибудь всему понемногу. Гвардейские офицеры, кому не повезло родиться одаренными, называли таких одаренных парней то профурсетками, то штафирками, и пытались окрутить магичку посильнее. Ведь слава о нравах магичек летела впереди них: они были страстны, любвеобильны, хороши телом, а главное независимы. Магички легко шли на контакт с неодаренными мужчинами и крайне редко имели детей. В общем, сложилось уникальное общество, где матриархат одаренных тесно переплетался с патриархатом обычных людей.
Опять лежу на процедуре пристёгнутый ремнями к кушетке. Лена, как и в прошлый раз, отделалась дежурной фразой, мол, это же для моего блага. А когда можно не пристёгивать? Как только выздоровею. А может хотя бы руки не пристёгивать? Нет. А может… НЕТ! Не отвлекайте, пациент, а то придётся рот пластырем заклеить…
Без лишних разговоров сдернула простынь, стянула с меня трусы, по-хозяйски облапала мои ноги, пробуя на ощупь тонус моих мышц, помяла в руках дремлющий член.
— Есть подвижки в состоянии, чувствуешь мои прикосновения? — спросила она.
— Нет, не чувствую. К сожалению, — с печалью в голосе ответил я.
— Тогда сегодня займёмся активной терапией, — с затаенным возбуждением констатировала врачиха и начала водить над моей нижней частью тела руками. Мне же оставалось наблюдать, как мой член опять наливается кровью и встаёт в боевую стойку.
Лена закончила размахивать руками, взяла пальчиками член, оттянула вниз крайнюю плоть и с нежностью поцеловала головку. Потом начала покрывать осторожными поцелуями ствол члена, спускаясь к его основанию. Посчитав, что с прелюдией покончено, взяла головку члена в рот и начала его посасывать. Ее движения становились все глубже и глубже. Мне прекрасно было видно, как мой член упёрся Лене в горло, не пуская его на всю длину. Девушка напряглась, поднадавила, и член проскользнул ей прямо в горло. Лена вобрала в себя мой член весь полностью и уткнулась носом в мои волосы на лобке. Сделав несколько фрикций горлового минета, Лена отстранилась и, отдышавшись, сказала: — Надо бы тебе здесь сделать депиляцию. Голенькие девочки любят голеньких мальчиков.
Затем она скинула с себя анарак и штаны, оставшись, в кожаном белье. Я залюбовался ладной фигуркой своей врачихи. Ни капли лишнего жира, стройное подтянутое тело с естественной красотой без всякого вмешательства хирурга. Посмотрел я на модифицированные тела в моем старом мире, был опыт. Здесь же все родное, натуральное.
Лена постояла некоторое время, давая мне рассмотреть себя в новом наряде, и медленно разделась донага. Затем без лишних разговоров залезла на кушетку, раздвинула пальчиками свою безволосую киску и медленно села на мой стоящий член, с наслаждением выдохнув: — О-о, да-а-а! Какой он у тебя большой и горячий! Молчи! — она увидела, что я хотел что-то сказать, и закрыла мне ладошкой рот. Я смирился, подчинившись воле врачихи. Лена выпрямилась и начала медленно подниматься и опускаться, скользя по члену и настраиваясь на свою волну. Через некоторое время дыхание у неё стало тяжелым, она начала убыстряться. По кабинету разнеслись влажные шлепки ее шикарной задницы о мой лобок. Она сжала в ладонях свои болтающиеся груди, прикусила губу и начала буквально вдалбливать меня в кушетку. Ох, какая ненасытная лекарка! Или у неё секса долго не было, или одаренные более выносливые, но ее энергичные скачки на члене продолжались минут пять! Я даже начал переживать за целостность ходящей ходуном кушетки. Наконец она вскрикнула, достигнув бурного оргазма, и распласталась на мне разгоряченным телом, подрагивая от бивших ее тело конвульсий страсти. А я почувствовал, что у меня в животе как будто вспыхнула искра, от которой меня прострелило от макушки головы до кончиков пальцев ног. Я замер, прислушиваясь к новым ощущениям. Ноги стало покалывать иголками, как будто я долго сидел в неудобном положении. Лена отмерла, поцеловала меня в уголок губ и с трудом с меня слезла на пол.
