Эмбер. Чужая игра - [28]

— Мы не туда попали?

— Как раз туда. Но из моего убежища не было прямого Пути к Логрусу.

Любуюсь Логрусом. Живой лабиринт. Забавно. Даже очень. Не меньше пятнадцати скелетов на полу.

— Ты знаешь, твое зеркало отразило меня скелетом.

— Срань! Я его разобью когда-нибудь! Выкини из головы. Оно в половине случаев — пальцем в небо.

— Итак, последние рекомендации?

— Те же, что и раньше. Если в Лабиринте нужно дойти до центра, то здесь — пересечь Логрус. Пройти на ту сторону. Начнешь движение — не оглядывайся. Не задумывайся. Только вперед!

Провожу ладонью по щеке девушки и делаю первый шаг…

Чьи-то прохладные пальцы кладут на лоб влажную тряпочку. Компресс. Примитивная медицина. Значит, я не в космосе. И не на Горгулье. В десант хожу один. И вообще, я же высадился в Эмберленде. Эмбернулся, одним словом. А потом полез в Логрус. И похоже, прошел Логрус, если еще живой. Только соображалка плохо работает. Логротюкнутая соображалка. А если попробовать глаза открыть?

Полумрак.

А если попробовать пошевелиться?

Зря пробовал. Кажется, опять отрубился.

— Повелитель, ты никак очухался?

— Кхх-гкхх.

— Точно очухался. Не хрипи, Паолу разбудешь.

Понятно. В доме все нормально. Раз так, можно поспать. В Эмбере тоже была мокрая тряпочка. До Лабиринта. А тут — после. Удивительно! Симметрия, ети ее!

Долго кашляю, прочищая горло. Очень больно, но боль быстро проходит. Судя по «Хроникам», мы, эмбернутые, если сразу не загнулись, значит выкарабкались. Когда смаргиваю слезы, вижу перед собой седого, чуть сутулого старика.

— Здравствуйте.

— Здравствуй, здравствуй. Дай-ка на тебя погляжу. Впервые вижу человека, которого Логрус хотел убить — и не смог.

— Ему это почти удалось.

— Не знаю, кому это лучше удалось. Ты едва не разрушил наш мир. Впрочем, не могу тебя осуждать, ты защищал свою жизнь. Возможно, в этом не было особого смысла…

— Извините, что перебиваю, но мне кажется, был.

— Помолчи. Тебе вредно разговаривать. Если я говорю, что не было смысла, значит ни Логрус, ни Лабиринт не смогли бы тебя убить. Но вызывать знак Лабиринта, в центре Логруса, да еще лупить Лабиринтом по Логрусу — согласись, это неэтично…

Зато дешево, надежно и практично, — хочу сказать я, но прикусываю язык.

— … Ты выбрал удачное место для атаки. Логрус не мог адекватно ответить, не повредив самого себя. И в то же время, он не мог не ответить, так как Лабиринт припомнил старые обиды. Логрусу пришлось пожертвовать частью узора, выплюнуть тебя и со всей силой ударить по знаку Лабиринта. В результате еще часть узора оказалась разрушенной. Нарушилось равновесие сил, волна возмущений прокатилась по всем отражениям, и старый Лабиринт перешел в атаку. Все могло кончиться очень плохо, но против старого Лабиринта выступил Лабиринт Корвина. Борьба ослабила обоих противников, и равновесие было восстановлено — на новом, более низком уровне. Видимо, создавая новый Лабиринт, Корвин заложил в него функцию поддержания статус кво. В конце концов, Корвин и задумывал его как стабилизирующий фактор в момент гибели мира. Одно могу сказать точно: мир был намного ближе к гибели, чем во времена войны Падения Лабиринта.

— А что будет теперь с Логрусом?

Старик улыбнулся.

— Лабиринт — стабильность, Логрус — изменчивость. Порядок нуждается в создателе для поддержания, Хаос поддерживает себя сам. В этом сила Логруса, в этом слабость Лабиринта.

— Приятно слышать, что Вселенная уцелела. А что со мной? Я, как бы это сказать, не совсем уцелел.

— Множественные переломы, разошедшиеся швы черепа, разрыв печенки, селезенки, и так далее.

— Почему же я жив?

— На эту тему мы поговорим позднее. Когда вы, молодой человек, поправитесь. А сейчас — прощайте.

Хотел повернуть голову и посмотреть ему вслед, но вовремя отказался от этой мысли. К постели подходит лохматая, страшная как смертный грех Паола с кастрюлькой и ложкой.

— Сейчас мы будем ням-ням. Откроем ротик, и выпьем бульончик. Еще ложечку.

— Паола, господи, что с тобой?

— Девочка за пять суток спала пять часов, — объясняет Гилва.

— А ты?

— А я — двадцать пять!

— Обманываешь поди! Не больше пятнадцати. Посмотри на себя в зеркало.

— Смотрела. Думаешь, легко по рыбе с человечьими ногами понять, как я выгляжу?

— С кем я разговаривал?

— Это был Сухэй. Он почувствовал, что Логрус возбужден, и прибыл раньше, чем ты сделал первый шаг. Он все видел — все твои художества. Но добивать не стал. Меня это смущает.

— Милые мои, у меня есть идея. Давайте аккуратненько опустим кровать вместе со мной в ванну. Только аккуратненько. Трясти не надо.

— Гидроневесомость? — спрашивает начитанная Паола.

— Умница.

Гилва ничего не понимает, но Паола уже бежит к стене, прорезает бластером проход, опустившись на четвереньки, пробует воду локтем.

— Холодная…

Гилва включается в дело. Вода доводится до нужной температуры, ванна увеличивается до размеров бассейна с покатым спуском. Очередная сложность: Паоле не приподнять свою сторону тяжелой дубовой кровати. Гилва принимает демоническую форму и одна толкает кровать к проходу. Резные дубовые ножки издают страшный, раздирающий душу скрип. Наконец, я в воде. Чуть не захлебнулся.

— Трансформируюсь! — произношу замогильным голосом. И превращаюсь в осьминога. Переломы моментально перестают болеть. Но почки еще ноют. Гилва смеется и бьет в ладоши. Паола с квадратными глазами пытается засунуть в рот сразу два кулака. Хочу объяснить ей, что все в порядке, но — нечем… Произвожу обратную трансформацию.