Ёлочка - [7]
Все трое попинали его ногами с репликами «расчески ему жалко…», «яблока откусить за двадцать лет», «и зачем ехал, спрашивается», «норку хомяка…»
Макшев(слегка озабоченно). Ребята, а мы его случайно не задохнули?
Дыбин. Да какое там? Разве этого задохнешь? Притворился. Знаете, как земноводные умеют притворяться? Настоящий бы мужик еще дрался, а этот х-х-х (изображает шипение) замер на паркете, как хамелеон на донском ковыльном кустарнике. Двадцать лет назад я его тоже так слегка тюкнул, а он лег и застыл. А как «скорая» приехала, сразу вскочил и тут же давать показания… сволочь. (Ещё раз пнул Чигитанского ногой.)
Ольга(испугалась). Мальчики, ну нельзя же так! Он же такую большую коробку привез…
Дыбин(рассердился). Коробку? А он что, думаешь, что если из‑за коробки, то можно и про норку хомяка запросто намекать? «Вот тебе моя рука, Оля». Скабрез. Влево-вправо… Бомжа переступил кайманом… Двухкомнатного инвалида обманул…
Макшев. Да. И тёплого насильника.
Ольга. А как же Швейцария? У него же Швейцария, ребята!
Кожин. Да не было, Оля, у него никакой Швейцарии. Я тут недавно присмотрелся на карту, то оказывается, Швейцарии вообще нет. Так, есть кусочек бумаги с рваными контурами… О которых они сами не подозревают с какой стороны взяться. Швейцария, Оля, это все равно что кусок туалетной бумаги… Купил рулон, разодрал, нарезал и раздал бабам… Или еще того хуже… Знаешь анекдот про зелёную таблетку?
Оля. Знаю.
Кожин. Ну вот. Швейцария – это та самая зеленая таблетка и есть. Пососал, выплюнул, завернул и в больницу отнес на анализы. А ещё лучше мой пример про возраст. Берешь будильник, заводишь и забрасываешь к гусям свинячьим. (Берёт со стола еще один будильник и забрасывает.) Вот тебе и вся Швейцария.
Ольга(показывая содержимое коробки). А как же вот с этим быть? Коробки, дежавю, монпансье, от кутюр, Монтенегро…
Дыбин. Это все липа, Ольга, липа… Такое и у нас могут. У меня в походе инструктор был… Вот такая золотая голова! И руки словно приклеены к обоям… Так он тебе это дежавю лучше, чем Монтенегро смастрячит… А Чигитанский халтурил… И сейчас лежит халтурит, змееполз. Станиславский… Мейерхольд… (Изображает шипение.) Дубовицкая…
Макшев. А меня ещё Макшевым обозвал. Кто ему давал право называть мою фамилию? Он что мне, мама?
Ольга. Но, может… Но, может… Я у него пульс пощупаю?
Дыбин. Я тебе пощупаю! Нашла кому щупать пульс. (Дает Ольге свою руку.) На вот лучше пощупай! Вот это пульс! Слышишь? И у Макшева есть пульс. И у Кожина пульс. А у Чигитанского никогда по существу и не было. Пульс, Оля, – это когда сердце бьется в горячем бреду… Пульс – это когда руки чешутся, за поясом – кайло, одна селедка на троих, а впереди вершина. (Достает из внутреннего кармана фотографию непокоренной высоты.) Помните?
Кожин и Макшев сосредотачиваются возле Дыбина и фотографии.
Макшев. Конечно, помним…
Кожин. Высота 19‑Б…
Дыбин. Да. Она самая и есть. Высота 19‑Б. Высота, которую до сих пор еще никто не покорил. Эта высота у меня по ночам перед глазами снится. Вот этот склон, на котором у инструктора страховочная гирлянда оборвалась. Вот это темное пятно у подножья, на котором кастрюли с борщом пропадают… Из‑за снежного человека… Помните, двадцать лет назад мы втроем поклялись, что обязательно ее покорим?!
Кожин. Да. Но так и не удержали клятвы.
Дыбин. Что значит не удержали? Просто забыли и все… из‑за милиции и «скорой помощи»… Но ничего не потеряно. Давайте еще раз поклянемся, что в Новом году ее обязательно покорим.
Кожин. Не знаю… Мне уже сорок девять.
Дыбин. Ну и что? Самый расцвет. Маковый бутон! Встретишь пятидесятилетие на снегу, как человек, а не гидра.
Кожин(обращаясь к Макшеву). А ты что скажешь?
Макшев. Я так сразу не могу… Надо выпить сначала.
Дыбин. А мы выпьем!
Берут по стакану.
Ну, давай, чтобы плечо товарища никогда…
Макшев и Кожин. Давай!
Выпивают. Дыбин достает батарейку, прислоняет к языку. По всей видимости, батарейка не действует.
Дыбин. А, черт, совсем не пробирает… Должно быть, подсела. (Достаёт портативный аккумулятор.) Ну-ка, вот этот наверняка не подведет. (Прислоняет проводки к языку.) Ах, хорошо! А теперь можно и клятву…
Макшев. Насчет чего клятву?.. Я забыл.
Кожин. Что покорим 19‑Б.
Макшев. А, ну да!
Скрестили руки и троекратно произносят: «Клянемся!»
Далее Дыбин произносит монолог скалолаза, друзья, как могут, подыгрывают ему. Ольга с восхищением смотрит на героев.
Дыбин.
