Eлка. Из школы с любовью, или Дневник учительницы - [14]
Случилось это, когда мне было семь лет, как раз перед тем, как пойти в школу. В то лето у нас со Светкой, гостившей у своей бабушки, главным развлечением стало весьма затягивающее занятие: мы рыли пещеры в отвале у разрытой траншеи. В доме меняли трубы, но днем рабочие ребятню и близко не подпускали — мало ли что. Зато вечером рыхлая, влажная насыпь поступала в наше полное распоряжение.
Мы выкапывали большой грот, а затем долго и кропотливо занимались его обустройством. Обрезки утеплителя, ржавые гайки, обрывки цветных картонок, щепки превращались у нас в роскошную мебель, и мы без устали ее переставляли, наводя в пещере уют и порядок. Сорные травинки распускались шикарными пальмами, а натыканные в землю березовые листочки карабкались по склону тенистой аллеей. На следующий день наши парки вяли, «мебель» казалось убогой, и мы без сожаления все крушили, уверенные: сегодня обязательно построим лучше.
И строили. Не каждая свое, а непременно вместе. Со Светкой мы считались закадычными подружками, и общая возня доставляла нам радость. Иногда мы спорили, но никогда не ссорились, и, хотя бойкая Светка имела все шансы верховодить, она никогда ими не пользовалась. Наверное, понимала, что помыкать собой я не позволю, и, даже если не дам сдачи, то вместе играть потом точно не стану. Я отвечала ей за это понимание тихой благодарностью и той неистовой преданностью, на которую только способен ребенок, принявший дружбу как бесценный дар. В детстве вообще все гораздо острее: чувства — глубже, запахи — резче, цвета — ярче. Поры открыты, короста пресыщения и равнодушия еще не сковала душу, и потому детям все интересно, все их касается, до всего им есть дело. Они еще не научились рожу выдавать за лик; молчать, когда больно или несправедливо; не свили себе теплый и уютный кокон лицемерных умозаключений, надежно ограждающий от истинного, но такого беспокойного…
Тем больнее в детстве пережить предательство.
А получилось все из-за той самой пещеры. Гордость ее меблировки составлял найденный там же, среди прочего вывороченного на белый свет мусора, простенький флакончик из-под духов, нашим неистощимым воображением обращенный в старинную фарфоровую вазу. Желание придать ей еще больший шик и толкнуло нас на маленькое преступление.
Около подъезда в небольшом палисаднике одной из соседок было разбито несколько клумб. И цветы, и их хозяйка отличались неуемной буйностью: первые — своего роста, вторая — темперамента. Связываться с теть Клавой в доме решались немногие, даже если дело считалось беспроигрышным. Сначала пришлось бы пережить извержение вулкана, потом годы поджариваться на горячей лаве из беспочвенных сплетен и склок, поэтому большинство предпочитало сразу посыпать голову пеплом в память о своих претензиях к вредной соседке.
Но цветы примиряли ее с самыми злейшими врагами, и кое-кто не гнушался пользоваться этой единственной слабостью старой девы. За редкие сортовые семена или луковички она отпускала дарителю все его совершенные и мнимые грехи, а во время вечерних посиделок на лавочке накладывала в отношении него обет молчания.
Единственная, к кому теть Клава испытывала нечто сродни уважению, была моя мама. Не знаю, чем именно она снискала такое особое расположение — печальной ли судьбой брошенки, вечным ли своим смирением или примерной домовитостью, — но теть-Клавино покровительство заметно повышало мамин авторитет в глазах аборигенов. Я же им и вовсе бессовестно гордилась; из всей местной малышни только мне было позволительно сопровождать маму за высокий штакетник и с благоговением вдыхать аромат великолепных, с алой махровой каймой чайных роз.
Бутоном из этой заповедной и строжайше охраняемой зоны мы и решили украсить нашу «вазу». Посягнуть на розы, белоснежные королевские лилии или даже простенькие флоксы мы и подумать не смели. Но у самого забора вилась пестрая ленточка крупных садовых фиалок. Соседи говорили, что это анютины глазки, и только мама упоминала таинственную Виттроку. Моя буйная и беспокойная фантазия тут же нарисовала образ величественной королевы, холодной и неприступной. Я даже сочинила про нее маленькую сказку: жестокая правительница лишь раз, перед самой смертью, сумела пожалеть и заплакать, и ее слезы яркими синими цветами рассыпались по траве… Гораздо позже я узнала, что Виттрок — это всего-навсего шведский профессор ботаники. Не желая уступить разочарованию, я придумала продолжение, в котором вслед за жестокосердной правительницей спустя века и маленький благообразный старичок проливал легкие радостные слезы. Пусть не цветами, а на цветы…
Несколько фиалок росло в самом углу палисадника, и нам казалось, что, просунув руку между деревянными рейками, их можно запросто сорвать. Главное, набраться смелости. И решить, кто из нас совершит сей отчаянный шаг. Второе, впрочем, было самым простым. Как всегда в таких случаях, одна из нас зажала в кулачке камушек, а вторая сделала выбор. Камушек вытянула Светка. Она не расстроилась, даже обрадовалась: в случае успеха ее постигла бы бессмертная слава. Мы забрались в самую гущу (конспирация!) растущей в глубине двора сирени и стали составлять план похищения. Просто подбежать и сорвать цветок мы считали невозможным, зоркий теть-Клавин взгляд мерещился нам из всех окон, в том числе наших собственных. Попасть на глаза соседям тоже было нежелательно, во время неизбежного скандала нас могли запросто сдать. А что пропажа обнаружится, мы не сомневались, поскольку были уверены: у теть Клавы все цветки, бутончики и даже листья посчитаны. В чем, кстати, почти не ошибались.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.
Однажды утром Майя решается на отчаянный поступок: идет к директору школы и обвиняет своего парня в насилии. Решение дается ей нелегко, она понимает — не все поверят, что Майк, звезда школьной команды по бегу, золотой мальчик, способен на такое. Ее подруга, феминистка-активистка, считает, что нужно бороться за справедливость, и берется организовать акцию протеста, которая в итоге оборачивается мероприятием, не имеющим отношения к проблеме Майи. Вместе девушки пытаются разобраться в себе, в том, кто они на самом деле: сильные личности, точно знающие, чего хотят и чего добиваются, или жертвы, не способные справиться с грузом ответственности, возложенным на них родителями, обществом и ими самими.
Жизнь в стране 404 всё больше становится похожей на сюрреалистический кошмар. Марго, неравнодушная активная женщина, наблюдает, как по разным причинам уезжают из страны её родственники и друзья, и пытается найти в прошлом истоки и причины сегодняшних событий. Калейдоскоп наблюдений превратился в этот сборник рассказов, в каждом из которых — целая жизнь.
История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.
Действие романа разворачивается во время оккупации Греции немецкими и итальянскими войсками в провинциальном городке Бастион. Главная героиня книги – девушка Рарау. Еще до оккупации ее отец ушел на Албанский фронт, оставив жену и троих детей – Рарау и двух ее братьев. В стране начинается голод, и, чтобы спасти детей, мать Рарау становится любовницей итальянского офицера. С освобождением страны всех женщин и семьи, которые принимали у себя в домах врагов родины, записывают в предатели и провозят по всему городу в грузовике в знак публичного унижения.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.