Елизавета. Золотой век Англии - [133]
Впрочем, летом и в начале осени 1599 года Елизавете было не до ирландской экспедиции Эссекса. С середины июня слухи о том, что Филипп III снаряжает четвертую Великую армаду, посеяли панику по всей Южной Англии. Говорили, что шестьдесят огромных военных кораблей и сто двадцать других судов с 3000 солдат на борту запаслись провизией и готовятся к отплытию из Ла-Коруньи[1200].
В ответ на эти слухи королева назначила графа Ноттингемского, который все еще был лорд-адмиралом, верховным главнокомандующим сухопутными войсками и флотом. Работая в тесном сотрудничестве с Сесилом, он направил полный состав кораблей королевского флота для патрулирования подходов к Ла-Маншу и южному побережью Ирландии. В качестве вспомогательных судов было реквизировано еще около сорока торговых судов и баркасов. Недалеко от Баркинга Темза была перекрыта путем затопления восьмидесяти трех судов, наполовину груженных балластом. Была усилена береговая охрана, а отряды ополченцев от Корнуолла до Норфолка приведены в состояние полной боевой готовности. Как и в 1588 году, планировалось набрать в южных графствах полевую армию численностью в 25 000 человек, которые в случае высадки Армады встали бы на защиту королевы и двора. Из-за серьезной оплошности, допущенной разведкой, Тайный совет даже не подозревал, что настоящим пунктом назначения испанского флота должна была стать Ирландия[1201].
Несколько случаев ложной тревоги явились причиной беспорядков в Лондоне: по улицам снова развесили тяжелые железные цепи, а городские ворота заперли. В начале августа, подобно лесному пожару, распространился слух о том, что испанцы высадились в Саутгемптоне и движутся в сторону Лондона. Слух возник в ночь на 6 августа из-за ошибки дозорных на острове Уайт, которые увидели флотилию кораблей, проходящих на восток вдоль Ла-Манша, и зажгли сигнальные огни. Опасаясь за свою жизнь, Елизавета, как и в 1588 году, умчалась в Сент-Джеймсский дворец. Лишь спустя несколько дней она уверилась в том, что эти таинственные корабли в проливе были безобидными торговыми судами[1202].
В самый последний момент корабли Филиппа III взяли курс не на север, в Англию или Ирландию, а на юг — на Азорские острова, где драгоценный «серебряный конвой» из Нового Света поджидал грозный голландский флот[1203]. Не зная об изменении плана неприятеля, королева возобновила хитрую дипломатию, которую она периодически применяла с 1587 года, когда после энергичного лоббирования со стороны Уолсингема и лондонских купцов в течение почти двух лет она обращалась к турецкому султану Мураду III с просьбой открыть в войне новый фронт. Нападение Мурада на Испанию в Средиземноморье должно было отвлечь испанский флот[1204].
Поддерживаемая Уолсингемом, Елизавета с самого начала оправдывала свою инициативу религиозными и стратегическими соображениями, утверждая, что и протестантизм, и ислам являются ненавистниками идолопоклонства[1205]. Несколько удивительным кажется тот факт, что женщина, которая переводила Боэция и интерпретировала современные события как проверку характера, возложенную на нее Богом, не испытывала угрызений совести, настраивая «неверных» мусульман против христиан Испании. В свою очередь, многие из лондонских купцов, торгующих в Венеции и Турции, объединили свои усилия, чтобы сформировать Левантийскую компанию, которая в итоге была основана в 1592 году. Постоянно призывая королеву установить дипломатические отношения и, следовательно, улучшить торговые отношения с султаном, они смогли получить огромную прибыль от экспорта чугуна и боеприпасов в Османскую империю, везя обратно из Стамбула и Алеппо специи, шелк-сырец, хлопок, индиго, ковры, аптечные товары, изюм, сахар и сладкие вина[1206].
В период великого кризиса 1588 года Елизавета умоляла о поддержке, но султан, извинившись, сказал, что для ведения войны одновременно в Персии и Западном Средиземноморье ему не хватит ресурсов[1207]. Когда в 1590 году персидская война закончилась, Бёрли и королева снова попытались натравить османские войска на Испанию, действуя по большей части через доктора Лопеса. Самый влиятельный человек Запада в Стамбуле, португальский торговец еврейского происхождения дон Соломон Абенаес состоял в родстве с Лопесом. И именно благодаря дону Соломону Бёрли и королева смогли в течение трех лет вести переговоры с Мурадом и его советниками, убеждая их в необходимости атаковать испанские владения на юге Италии[1208]. На самом деле связь королевы с доном Соломоном может послужить весомым объяснением ее решения оттянуть приведение в исполнение смертного приговора доктору Лопесу
