Елизавета. Золотой век Англии - [102]

.

Стало ясно, чего добивается Елизавета. Как писал Сесил, она запретила сэру Блаунту до получения от нее иных распоряжений выдавать кому бы то ни было заключенных для казни. Она все еще верила, что Лопес невиновен, и чтобы спасти ему жизнь, готова была воспользоваться королевской прерогативой и приостановить приведение приговора в действие. Такое решение, взволнованно отмечает Сесил, привело бы к народному недовольству. Лондонцы жаждали крови[867].

Сесил проявил хитроумие и убедил судей королевской скамьи продлить полномочия членов комиссии[868]. Но Елизавета его опередила. Стоило ему снова попытаться отправить приговоренных на плаху, она вмешалась: Блаунту было приказано под угрозой суровой кары не выдавать заключенных, сколько бы распоряжений об исполнении смертного приговора он ни получил[869].

Это затруднение Бёрли и Сесил разрешили следующим образом. Объединив усилия с Эссексом и призвав на помощь лорда Хансдона и адмирала Говарда, к которым Елизавета в деликатных вопросах всегда прислушивалась, они встретились с королевой 1 июня в доме леди Энн Грэшем в Остерли в Мидлсексе, откуда государыня начинала свою летнюю поездку. Когда все они, один за другим, стали настаивать на исполнении приговора, Елизавета высказала свое принципиальное согласие. Тем не менее главная преграда устранена не была: королева так и не отозвала свой запрет на выдачу осужденных для совершения казни[870].

Обойти это последнее затруднение удалось с помощью юридической уловки. 4 июня, надавив на судей королевской скамьи, Бёрли и Сесил заручились предписаниями о препровождении Лопеса, да Гамы и Тиноко в Вестминстер-холл для того, чтобы те ответили на некоторые вопросы. Когда 7-го числа заключенные прибыли, у них спросили, имеют ли они что добавить к данным ими ранее показаниям[871]. Добавить им было нечего, но иного никто и не ждал. Задумка состояла в том, чтобы вывести заключенных из-под опеки Блаунта. Их снова заключили под стражу, но уже не в Тауэр, а в Маршалси, где запретительное распоряжение королевы не действовало — о чем Сесил и Бёрли и договорились заранее со старшими судьями[872].

На следующее же утро приговоренных, связав им руки за спиной, погнали на Лондонский мост, а оттуда потащили в Тайберн. На плахе Лопес отчаянно заявлял о своей невиновности, крича, что любит королеву не менее самого Иисуса Христа. Учитывая, что, по общему мнению, он исповедовал иудаизм — что, скорее всего, было правдой, — его слова вызвали лишь непристойные насмешки[873]. Вряд ли можно счесть простым совпадением и тот факт, что в эти последние месяцы известнейший в Лондоне импресарио Филип Хенслоу вернул на подмостки пьесу Кристофера Марло «Мальтийский еврей», организовав множество представлений. В центре сюжета — еврей, который готов для виду принять крещение, знает толк в лекарственных средствах (примерно тех же, обращению с которыми обучали в Университете Коимбры), а для достижения своих целей прибегает к различным ядам. Пьеса имела большой успех, театр «Роу» каждый вечер был забит до отказа. Весьма вероятно, что в это же время Шекспир сделал первые черновые наброски «Венецианского купца»[874].

Елизавета надеялась, что ей удастся отстоять своего врача. Впервые со времени казни Марии Стюарт ее приближенным удалось ее переиграть. Наедине с собой королева наверняка переживала, но от карательных мер решила воздержаться. Лопес немало для нее значил, но все же он не был особой королевских кровей. Можно было утешиться и таким соображением: в конце концов, может, врач и вправду был виновен в том, в чем его обвиняли. По крайней мере, в ходе расследования всплыло немало интересного, например сведения о том, что Лопес планирует поселиться в Стамбуле и даже уже договорился с проживавшими там родственниками жены о покупке дома в этом городе[875].

На первый взгляд Эссекс мог праздновать победу. Ему удалось раскрыть опасный по всем признакам заговор, казнить зачинщиков и доказать тем самым, что он важная фигура, с чьим мнением нельзя не считаться. К собственному удовольствию, Эссекс продемонстрировал, что в вопросах разведки он разбирается очень неплохо. Но он не учел, что в данном случае Бёрли и Сесил поддались ему нарочно. Эссексу же казалось, что теперь его назначение на пост первого министра королевы — дело решенное. В его воображении перед ним уже открывалась головокружительная государственная и военная карьера.

Но позволит ли Елизавета? А если и позволит, то удастся ли ей унять амбиции Эссекса в интересах слаженной работы Тайного совета, ради того, чтобы сам Эссекс не потерял в конце концов ее доверия? Или, напротив, жажда славы приведет графа к краю пропасти?

14 Престолы

Пока своевольный граф Эссекс был занят допросами доктора Лопеса, в шотландском замке Стерлинг произошло нечто крайне значимое. Во вторник 19 февраля 1594 года в четвертом часу утра родился принц Генрих, первый ребенок Анны Датской и Якова VI. Эдинбург наполнился светом костров и звоном колоколов. Желая продемонстрировать свою лояльность и преданность, члены городского совета призвали всех жителей города собраться в соборе Святого Эгидия, чтобы воздать благодарение Господу за наследника мужеского пола, рождение которого гарантировало стабильность шотландской монархии