Елизавета Петровна - [22]

В самой общей форме Елизавета Петровна обещала восстановить порядки, существовавшие при ее отце, заявив: «Пусть все будет, как при батюшке». На деле это заявление оказалось выполненным лишь частично — реставрация порядков петровского времени коснулась далеко не всех сфер жизни общества, судеб некоторых учреждений. Так, Сенат из Высокого вновь стал Правительствующим, но более громоздким, чем при Петре Великом: при нем было девять сенаторов, а стало четырнадцать. Восстановлены три центральных учреждения, ликвидированных преемниками реформатора: Берг-коллегия, Мануфактур-коллегия и Главный магистрат. Упразднено учреждение, в котором верховодил А. И. Остерман, являвшееся оплотом немецкого засилья, Кабинет министров. Ликвидирована также недоброй памяти Доимотная комиссия, беспощадно выколачивавшая доимки по налогам и разнообразным сборам. Восстановлен существовавший при Петре порядок назначения на важнейшие должности в государственном аппарате русских вельмож, а не иностранцев.

Перечисленными мерами ограничивалась реставрация петровских порядков. Поэтому обещание «пусть все будет, как при батюшке» имело скорее декларативное, чем реальное значение. Упрекать в этом Елизавету Петровну нет оснований. Напротив, здравый смысл подсказывал ей, что реанимация отвергнутых временем порядков и узаконений грозила утратой короны: не был восстановлен указ о единонаследии 1714 года, вызывавший протест дворян, поскольку он обязывал родителей передавать недвижимое имущество только одному из сыновей; не соблюдалась практика прохождения службы дворянскими отпрысками в качестве рядовых солдат гвардейских полков — для них был учрежден дворянский шляхетный корпус, учебное заведение, освобождавшее их от обременительной солдатской службы; не была восстановлена громоздкая структура областной администрации, породившая колоссальное количество чиновников. Более того, императрица отважилась совершить акцию, противоречившую воле «батюшки», — она восстановила упраздненное им гетманство на Украине. Все это, вместе взятое, свидетельствовало об отсутствии приведенных в систему намерений, которые она собиралась претворить в жизнь.

В ближайшем окружении Елизаветы Петровны, среди участников заговора, отсутствовали лица, способные дать ей разумный совет, подсказать курс, которым должен следовать государственный корабль. Объяснялось это тем, что в годы царствования Анны Иоанновны вельможи чурались опального двора цесаревны, ее двор пребывал в изоляции, исключавшей возможность участия в управлении государством. Придворные должности камер-юнкеров, занимавшиеся Шуваловым и Воронцовым, не могли научить их искусству управления страной. Понадобилось десятилетие, чтобы из молодых людей выросли вельможи, способные исполнять высокие должности в правительственном механизме.

К заговору были причастны два иностранца: лекарь Иоганн Герман Лесток и посол Франции при русском дворе маркиз Шетарди. Лесток, как уже говорилось, импонировал цесаревне близкими ей свойствами натуры: веселостью, беззаботностью, остроумием, услужливостью, но не более того. Посол Шетарди, напротив, был человеком умным, образованным, ловким, умевшим расположить к себе собеседника, но все эти качества были использованы им, выступавшим в качестве главного советника Елизаветы Петровны во внешнеполитических делах, не в интересах России, а во вред ей, в интересах Франции и Швеции.

Итак, программа царствования у Елизаветы Петровны отсутствовала, но сложившаяся после переворота обстановка требовала от нее незамедлительной и решительной реализации неотложных дел. Назовем некоторые из них. Во-первых, как поступить с лицами свергнутой Брауншвейгской фамилии и ее немецким окружением, чтобы лишить ее возможности вернуть себе трон? Второй вопрос, волновавший императрицу, женщину добрую, с переполнявшим ее душу чувством признательности к организаторам переворота, состоял в том, как их достойно отблагодарить. Третья, едва ли не самая сложная задача — как выйти из войны со Швецией, не оскорбляя ее престижа и не нанося ущерба интересам России. Ситуация осложнялась тем, что Швеция взялась решить непосильную для себя задачу — нанести сокрушительное поражение русской армии. Случилось противоположное: не посвященные в тайные замыслы заговорщиков генералы, командовавшие русской армией, выполняя присягу и свой воинский долг, наносили противнику существенные удары, однако эти удары шведов не отрезвляли, и они не отказывались от намерения силой оружия вернуть территории, отошедшие к России по Ништадтскому миру.

Наконец, четвертая, тоже непростая задача — как укротить бесчинствовавших гренадеров, эту пьяную толпу янычар (так их называли современники), безнаказанно творивших произвол в столице.

Решение поставленных задач требовало от императрицы холодной рассудительности, взвешенных действий, учитывающих не только сиюминутные результаты, но и их последствия. Императрица же нередко действовала, руководствуясь не столько рассудком, сколько чувствами, эмоциями, симпатиями и антипатиями. Эта черты ее характера влияли не только на действия и поступки, совершенные после переворота, но и сказывались на протяжении всего ее царствования. Личные интересы и чувства иногда довлели над интересами государственными, последние приносились в жертву эмоциям и в конечном счете приводили или могли привести к нежелательным результатам. Так проявлялся характер императрицы, в котором доброта и сердечность уживались с мстительностью и жестокостью, в особенности если поступки, вызывавшие ее гнев, касались ее личности.