Елизавета Петровна. Императрица, не похожая на других - [14]

Впрочем, вскоре появился другой претендент, чья персона заняла помыслы царского семейства, — Мориц Саксонский. Этот бравый вояка дал понять, что согласен взять Елизавету в жены, но только с Курляндским герцогством в придачу. Такая идея натолкнулась на сопротивление Карла Фридриха Голштейнского. Коль скоро ему столько времени было отказано в его доле Шлезвига, он рассчитывал получить Курляндию в качестве компенсации. В ходе этих деликатных переговоров всплыла и еще одна соперница — Анна Иоанновна, племянница Петра Великого^{59}. Она унаследовала Курляндию после кончины в 1711 году супруга герцога Курляндского Фридриха, но родной дядя последнего Фердинанд оттеснил ее от этих владений. Весной 1726 года он уже лежал при смерти (он умер в 1727 году), его герцогская корона прельщала многих, в том числе на нее зарились маркграф Альберт Бранденбургский и Александр Меншиков. Для курляндцев это означало неминуемое признание либо российского, либо прусского покровительства. Поначалу Мориц Саксонский был в преимущественном положении благодаря осторожной поддержке своего отца Августа II. Посланцы курляндской знати приветствовали его кандидатуру. Анна Иоанновна, бездетная вдова, влюбилась в Морица с первой же встречи и уповала, что «разделит судьбу» этого молодцеватого воина^{60}.

В Петербурге интересы графа Саксонского отстаивал саксонский посланник Лефорт: он не понимал, чего ради жениться на уродливой Анне, которой перевалило за тридцать, если «белокурая дочь Петра Великого, имеющая шанс получить власть» еще не замужем? Он начал переговоры, даже не уведомив главное заинтересованное лицо. Елизавета наблюдала за всеми этими интригами, ни во что не вмешиваясь: по-видимому, многочисленные брачные прожекты вокруг ее персоны царевну мало занимали. Очаровательный Мориц в своих курляндских видах предпочел более реальный путь, чем женитьба на дочке Петра Великого, возможной наследнице российского престола, — этот ход выглядел слишком авантюрным. Наперекор запрещению своего родителя, саксонского курфюрста и польского короля, а также угрозам польских магнатов, жаждущих прибрать Курляндию к рукам, Мориц отправился в Митаву и в июне 1726 года был торжественно избран герцогом Курляндским и Семигальским. Реакция России, стянувшей свои войска к границам герцогства, не заставила себя ждать. Пятнадцать дней спустя Меншиков вступил в Митаву. Результатом встречи двух мужчин стал десятидневный ультиматум. Однако внезапный поворот событий возродил надежды графа Саксонского: Екатерина приказала своему посланцу ретироваться из курляндских земель. Нет сомнения, что здесь на нее повлиял Остерман, озабоченный сохранением равновесия в отношениях северных держав. Петербург пытался отстоять права Анны Иоанновны как наилучшего гаранта благоприятной для России политики, но с условием, что она не выйдет за красавца Морица. Все эти построения были сметены посланием Августа II: он, на сей раз выступив против интересов своего сына, постановил присоединить Курляндию к Республике Короны Польской (Речи Посполитой). Тогда Россия сочла необходимым вторгнуться с восьмитысячным войском, дабы восстановить порядок и изгнать свободно избранного герцога. Разразившаяся в августе 1727 года война за курляндское наследство положила конец авантюрным притязаниям маршала Саксонского. Его мечта рухнула по вине собственного отца, который вел тонкую двойную игру: как курфюрст Саксонский он поддерживал своего незаконного сына в его курляндском предприятии, что предполагало суверенитет этого края, а как польский монарх — претендовал на контроль над этим герцогством. Но такая позиция в любом случае противоречила интересам России и исключала союз графа Саксонского с имперской цесаревной, будь то Анна Иоанновна, Елизавета или Наталья. На сей раз в противоположность предыдущей ситуации главным препятствием для возможного сватовства было сомнительное происхождение жениха: Мориц, отпрыск внебрачного союза, не годился в мужья царевне. Екатерина, раздраженная всеми этими фокусами, приняла решение в пользу герцога Голштейнского, не такого беспокойного и способного усилить позиции России в региональных конфликтах.

* * *

26 октября 1726 года Карл Август прибыл в Кронштадт и несколько дней спустя был представлен ко двору. Молодой герцог пришелся Елизавете по душе, и вскоре они стали неразлучны. Он получил орден Святого Андрея Первозванного, помолвка уже казалась делом решенным, но свадьба откладывалась из-за обострения международных дрязг и курляндского кризиса. Карл Август только что унаследовал место епископа в Любеке — эта миссия требовала его присутствия в Голштейне. Согласится ли Елизавета на перемену конфессии с риском утратить наследственные права на трон Романовых? И ведь ей, не в пример сестре, придется, выйдя замуж, последовать за супругом на чужбину. А какая удача для недоброжелателей — видеть, как дочери Петра одна за другой лишаются возможности занять родительский трон! К концу декабря этот брак уже казался несколько под вопросом: Карлу Августу пора было возвращаться на родину, свадьба, по-видимому, откладывалась