Элисса - [4]

— О Царица Небес, — взывала она. — Ты, чей престол я вижу, но чей лик от меня сокрыт, внемли молитве твоей служительницы, оборони меня от беды великой, мне угрожающей, спаси меня от врага ненавистного. Сохрани меня в чистоте беспорочной и, как ты наполняешь ночь своим сиянием, рассей тьму моего невежества мудростью твоей, столь желанной моему разуму. Дай мне услышать глас небесный, да просветит он меня. Открой мне тайну моей жизни, поведай, почему не похожа я на сестер своих, не радуют меня ни пиры, ни приношения; и не богатства жажду я, а знаний истинных, почему все мои мечты — о любви, какой я еще не встречала на свете. Одари меня своей мудростью вечной, любовью непоколебимо верной и неумирающей, а в уплату, если хочешь, возьми мою жизнь. Ответь же мне, о Баалтис, гласом своим божественным либо яви какой-нибудь знак; наполни же сосуд моей жаждущей души и утоли голод ума моего. О богиня великая! О богиня всемогущая! Даруй мне, твоей служительнице, силы твоей могущественной, чистоты твоей божественной и покоя твоего, столь желанного. Внемли мне, Небеснорожденная, внемли мне, Элиссе, дщери Сакона, жрице твоей преданной. Внемли же мне, внемли и ответь в этот тайный священный час, гласом своим ответь, или сотвори чудо, яви знак.

Девушка замолчала; это страстное моление как будто истощило все ее силы, и она стояла в безмолвном ожидании, и вот тогда ей был дан знак, во всяком случае, произошло нечто такое, что впоследствии она считала ответом на свой призыв. Жрица по-прежнему закрывала лицо руками и ничего не могла видеть; не видели ничего и двое мужчин, зачарованные ее красотой, особенно неотразимой в ночной роще, и ее неистовым, хотя исполненным мудрости и достоинства, молением. И только при виде протянувшейся к ней руки они, наконец, заметили огромного, черного, как смоль, человека в накидке из леопардовых шкур и с большим копьем в другой, правой руке: прячась в тени деревьев, он тайком подполз к жрице с дальней стороны лужайки.

С ликующим гортанным воплем он схватил девушку левой рукой и, как она ни вырывалась, как ни взывала о помощи, потащил в глубокую тень баобабовой рощи. Азиэль и Метем вскочили и бросились вперед, на бегу обнажая мечи. Израильтянин, однако, зацепился за один из многочисленных, выбивающихся из-под земли корней и тяжело упал ничком. Когда, через полминуты, он очнулся и поднялся на ноги, Метем уже подбежал к огромному варвару; заслышав шаги, тот резко повернулся к нему лицом, все еще продолжая держать вырывающуюся жрицу. Финикиец находился так близко, что у него не было времени перехватить копье, варвар ударил его утолщенным концом древка прямо по лбу, и тот рухнул, точно забитый мясником бык. Затем он повернулся, собираясь бежать дальше вместе со своей пленницей, но не успел сделать и десяти шагов, как услышал позади быстро приближающийся топот и остановился.

Заметив настигающего его с обнаженным мечом израильтянина, он швырнул девушку на землю, где она и лежала, с трудом переводя дух. Затем, сдернув с плеч меховую накидку, он обмотал ее вокруг левой руки, чтобы пользоваться ей наподобие щита, и с яростным воплем ринулся прямо на Азиэля, намереваясь пронзить его широким наконечником своего копья.

Принц, на свое счастье, с детства обучался владению мечом; невзирая на худобу, он был силен и ловок, точно леопард. Ожидать нападения на месте было бы самоубийством — копье пронзило бы его, прежде чем он смог бы дотянуться до нападающего своим коротким мечом. Поэтому, завидев сверкающее оружие, он отскочил в сторону и одновременно, быстро взмахнув мечом, полоснул своего противника по спине.

С криком боли и бешенства варвар развернулся и атаковал его во второй раз. Азиэль отпрыгнул и обрушил удар по древку копья, которое тот поднял, чтобы защитить голову. Так силен был этот удар, так остер тяжелый меч, что копье было рассечено пополам и наконечник упал наземь. Отбросив бесполезное теперь оружие, варвар выхватил из-за пояса длинный кинжал, и прежде чем Азиэль успел воспользоваться своим преимуществом, обернулся к нему лицом. Но на этом раз, наученный осторожности, он не кинулся вперед, как разъяренный бык, а стоял, вытянув вперед обмотанную мехами руку и смотрел на своего противника.

Настала очередь Азиэля; он медленно кружил вокруг огромного варвара, выжидая удобного случая для нападения. И такой случай представился. В ответ на его финт варвар слегка опустил свой меховой щит, и Азиэль самым острием кольнул его в шею, тут же отпрыгнув, и как раз вовремя, ибо в слепой ярости, оглушительным, похожим на рев льва криком варвар бросился прямо на него. Нападение было столь стремительно, что Азиэль не мог даже увернуться и сделал единственно возможное. Прочно упершись ногами в землю, он наклонился вперед, вытяну руку с мечом и напряг все свои мышцы. Перед его глазами мелькнула обмотанная леопардовым мехом рука. Быстрым взмахом левой руки Азиэль отвел ее в сторону, что-то с невероятной силой навалилось на его меч, над головой сверкнула сталь, и он повалился, придавленный громадным черным туловищем.

«Конец! — только и успел подумать он. — Да примут Небеса мою душу!» — И в тот же миг потерял сознание.