Эльфы средней полосы - [28]

— Клоун, — пробурчал со своего места эльф. — Хрен вы теперь совьете хоть одно гнездо в Эльфийских лесах.

О. Раньи пропустил реплику эльфа мимо ушей и поднял обе руки. Из чаши на столе вырвался язык пламени.

— Выбор сделан, великие маги, — сказал О. Раньи, — делайте, что должны делать.

Оказывается, маги должны были положить на края блюда свои волшебные палочки, и первым это сделал сам великий маг, громко и торжественно сказав:

— Великий повелитель змей черный маг Арроххонский — за!

Палочка у мага была из черного дерева с небольшим хрустальным шариком на конце. Или это не хрусталь? Неужели это алмаз величиной с куриное яйцо?

— Хранитель тайны камней, великий изумрудный маг Северных гор Бианн — за!

Не удивлюсь, если палочка у гнома была из чистого изумруда, а у рубинового мага подземелий Суарры Саттара — из рубина. Хотя не представляю, что ж это за кристаллы такие, из которых получились «палочки» толщиной в большой палец и тридцати сантиметров в длину. Впрочем, гномы, они по камням — самые главные спецы, у них и не такое бывает. Рубиновый маг, кстати, оказался в звании великого хранителя ключа недр. А с виду такой коротышка.

Шарманщик перестал греть свой бок у камина, подошел к столу и представился Лониром — великим белым магом странствий и повелителем ветров. Палочка у него была обычная — словно грубо оструганная ножом ветка.

Орк Элотт, оказавшийся великим золотым магом, хранителем сокровищ Морона положил на край блюда железную палочку, точнее — металлическую, она явно звякнула о золото. На конце ее блестел какой-то предмет, похожий на коготь какого-то зверя. Почти такая же палочка была и у седого орка — великого серебряного мага, хранителя сил Орра, только вместо когтя был небольшой диск. Эльфиня назвалась великим голубым магом, хранителем озер и дельты Луиарры и тоже положила на край блюда свой прутик.

Теперь на краю блюда лежало семь магических жезлов, семеро магов молча смотрели на восьмого.

— Я голосую против, поэтому я, Ириз, сын великого зеленого мага Эльфийских лесов, повелителя сил живого древа, чье имя я здесь представляю, не положу своего жезла к чаше огня, — сказал Ириз с вызовом, поднимая над головой короткую стрелу с серебряным наконечником и оперением.

— Ириз, ты можешь голосовать как угодно, но жезл свой на блюдо положить обязан, — тихо, но твердо сказал О. Раньи, — таков закон.

— Ах, закон, — Ириз театрально расхохотался, — так знай же, повелитель змей О. Раньи и все вы. Если Большой Круг Магов не считается с мнением эльфов, то и эльфы не желают считаться с желаниями магов Большого круга.

— Не говори за всех эльфов, Ириз! — громко крикнула Иолли.

— Да какие вы эльфы? — Ириз стал во весь рост. — Иолли, вы давно перестали быть эльфами. Эльфы — это прежде всего воины, а вы… Да вы, озерные, уступили всем все, что можно, ради вашего позорного мира. И оркам, и людям, даже ваши горы дырявы от нор гномов. Да вы…

Нет, ну этот Ириз — тот еще подарок. Очень мне напомнил Витьку Коршунова — моего одноклассника и соседа по улице. Он как-то отличился на комсомольском собрании. Ему комсорг выволочку устраивает за то, что Витька за девками в раздевалке подсматривал перед физкультурой, а Витька в ответ: «А ты, комсюк, джинсами на переменах фарцуешь». Парторг школьный хотел его к порядку призвать, а он и ему правду-матку прямо при всех: «У вас, Петр Иваныч, жена больная, да детей трое, а вы химичку-практикантку после уроков в лаборатории за сиськи тискаете». В общем, выгнали Витьку из ВЛКСМ, а ему хоть бы хны, тем более через год сам комсомол медным тазом накрылся.

Ириз тем временем кончил перечислять грехи озерных эльфов и теперь стоял тяжело дыша.

— Ты закончил свою речь? — поинтересовался О. Раньи. — Тогда просто положи жезл на блюдо.

— Никогда! — рявкнул Ириз, резко оттолкнул кресло, так, что оно упало, и двинулся к дверям. Но двери не открывались, не открылись они и после того, как эльф направил на них свой жезл и произнес заклинание. Так, обуглились немного.

— Коллеги, надеюсь, вы не против, если я применю магию? — спросил О. Раньи. — А то этот юноша разнесет мне весь дом.

Маг взял свой жезл, начертил в воздухе треугольник, что-то прошептал, и рыцарские латы вдоль стен с жутким скрежетом пришли в движение. Ириз пробовал сопротивляться, но с таким же успехом пьяный футбольный фанат может отбиваться от пары злых омоновцев. Правда, одному из рыцарей он все-таки вмазал заклинанием, оторвав руку и сбив шлем, зато трое оставшихся стиснули эльфа своими железными тушами и таким вот образом доставили обратно к столу.

— Хорошо, я подчинюсь насилию, — крикнул эльф, покраснев лицом, — но знайте — лесные эльфы против!

— Это право лесных эльфов, — спокойно сказал О. Раньи. — Устав Магического круга гласит, что голосовать должны все, а «за» или «против», это личное дело каждого.

Маг снова махнул палочкой, эльф швырнул свой жезл на стол. Едва он коснулся края блюда, из чаши вырвался сноп голубого огня, мне даже пришлось зажмуриться. Открыв наконец глаза, я увидел, что все жезлы магов стали светиться и помигивать, словно лампы дневного света с неотрегулированным стартером, а к столу подходил дракон. Он вроде как увеличился в размерах и выглядел совсем не смешно, как во время представления на площади. Дракон расправил крылья, вытянул шею и выпустил сноп пламени прямо в чашу. В мгновение свет в зале погас, и только языки голубого пламени продолжали вырываться из чаши. О. Раньи перегнулся через стол, протянул руку и опустил ее прямо в огонь.