Эльфы Цинтры - [16]

Он положил руки на колени, скрестив белые хрупкие пальцы.

— Есть еще одно, возможно более важное соображение. Судьба человеческого рода в его войне с демонами еще не решена. Баланс между Словом и Пустотой еще не на острие, и до тех пор, пока это не произойдет — или даже если это случится, потому что в этом никто не может быть уверен, — тебя нельзя выставлять напоказ, пока не придет твое время и нужда в твоей своеобразной магии не понадобится. По этим причинам я забрал тебя у Нест Фримарк и доставил сюда, чтобы ты здесь жил пока равновесие не просто нарушится, а полностью разрушится, и станет очевиден конец. Тогда я пошлю тебя обратно в человеческий мир, чтобы исполнить твое предназначение. У тебя есть цель, и эта цель состоит в том, чтобы спасти человеческий род.

Ястреб почти засмеялся, но взгляд на лицо старика заставил его не делать этого. Он попробовал что–то сказать, но не мог найти нужных слов.

— Ты тот самый мальчик, который приведет своих детей в Землю Обетованную, — сказал ему Король Серебряной Реки. — Твой сон — это твоя судьба. Я дал тебе этот сон, когда ты покинул меня и возвратился в мир. Но этот сон реален, это предсказание того, что тебе предстоит сделать. Твоя малочисленная семья в руинах города, та, которую ты оставил, появившись здесь, это начало гораздо большей семьи. Ты поведешь их к приюту, который защитит их, пока не закончится безумие. Пока не завершится разрушение до полного опустошения. На это потребуется время. Еще больше времени потребуется, чтобы мир залечил свои раны. Пока это будет длиться, некоторым нужно быть в целостности и сохранности, чтобы народ Слова не умер.

Ястреб кивнул, затем покачал головой, словно говоря нет.

— Я не думаю, что все это правда. Я не думаю, что смогу сделать все, что, как вам кажется, я могу сделать. Я верю в мечту, но мечта — маленькая. Она только для меня и для Призраков. Моей семьи. Не для… о скольких мы говорим?

— Возможно, о нескольких тысячах. Людей, эльфов и других. Смесь тех, кто сражается за выживание с демонами и выродками и всеми теми, кто служит Пустоте.

Ястреб поразился. Эльфы?

— Как же я сделаю это? Вы говорите, что у меня есть магия, и возможно, так оно и есть. Думаю, я смог вылечить Чейни, когда он был ранен гигантской многоножкой. Но это совершенно не означает того, что, по вашим словам, я должен сделать. Исцеление — это одно. А борьба с демонами или чем–то подобным, чтобы доставить несколько тысяч человек в безопасное место — это совсем другое. Посмотрите на меня! Я никакой не особенный. Я не смогу сделать ничего, чтобы спасти всех этих людей! Я лишь могу помочь семье, которая у меня сейчас есть, а это всего девять детей, собака и старик!

Чем больше он говорил, тем более непреклонным становился. Чем более непреклонным он становился, тем больше пугался того, кем он вырос. Грандиозность того, о чем старик просил его — нет, говорил ему, что он должен сделать, — просто подавляла. Он попытался сказать еще что–то, но не стал, с отвращением вставая на ноги и глядя вдаль со смесью ярости и расстройства.

— Не думаю, что смогу сделать это, — наконец сказал он. — Я даже не знаю, с чего начать.

Он подождал, что старик что–нибудь ответит, а затем, когда не услышал ответа, обернулся.

Старик исчез.

* * *

Потом он искал старика, пробираясь по садам, о которых он ничего не знал — ни где они начинались, ни где заканчивались. Когда это не принесло результата, он стал искать Тессу. Он бродил без всякой цели, потому что двигаться лучше, чем сидеть; делать что–нибудь лучше, чем ничего не делать. Эти усилия начали утомлять его, он замедлился и, в конце концов, совсем остановился. Он в недоумении огляделся. Все выглядело точно так же, как и раньше, когда он начинал поиски. С одной стороны находились бассейн и фонтан. Глициния свисала с решетки фиолетовым ливнем. Было так, как будто ничего не изменилось — как будто он вообще не двигался.

Может быть, это — послание, — подумал он. — Может быть, независимо от того, что я делаю, ничего не изменится и я никуда не попаду.

Он очень хотел пить, и, взвесив все за и против, он попробовал воду из фонтана.

На вкус она оказалась сладкой и чистой, поэтому он напился ею. Он заверил себя, что старик вряд ли провел его по всему этому пути, чтобы позволить ему выпить отравленной воды.

Когда его жажда была утолена, он потратил несколько минут, размышляя над услышанным, и решил, что, возможно, он поверит, что все было правдой. Ну, в большей части, правдой. Все, кроме той части о его предназначении спасти всех тех людей, доставив их куда–то — в безопасное место, в Землю Обетованную, в приют от опустошений разрушенного мира. Он на самом деле не верил, что сможет сделать что–либо подобное. Однако, он, возможно, поверил всему стальному, хотя не мог точно сказать почему. Отчасти это было от того, что он знал, что что–то изменилось в нем, отчасти из–за его снов о месте, в которое ему предназначалось отвести Призраков, и частично из–за того, что он чувствовал по поводу старика. Король Серебряной Реки. Он проговорил про себя это имя. Несмотря на сомнения, он не мог заставить себя поверить, что старик лгал. Только не об этом. Чувствовалось, что даже самые дикое и невероятное было правдивым.