Эльфийский тесак - [66]

— Да это же отморозки из заградотряда, — хрипло выдохнул главарь. — С ними связываться себе дороже, это же беспредельщики!

Выражения ужаса на лицах бойцов дозора приятно удивило наших героев.

— Глядите у меня! — заорал осмелевший хоббит. — Попробуйте только завтра во время сражения отступить, мы вас на куски изрежем, — пообещал он.

— Точно, — подтвердил Торин, — Дайте нам только повод, мы по вам из заградпулеметов тра-та-та-та-та, — руки гнома непроизвольно задергались, словно сжимая гашетку заградительного пулемета.

Речь друзей произвела на всех неизгладимое впечатление. Двое самых впечатлительных бойца потеряли сознание, чем немедленно воспользовались купцы, бросившиеся бежать. Все остальные испуганно шарахнулись от друзей как от чумы. Фолко же настолько осмелел, что дал напоследок под зад главарю дозора. Тот, схватившись за ушибленное место, еще быстрее заработал ногами и обогнал всех, скрываясь в ближайшем лесу. Но долго наслаждаться произведенным эффектом не удалось. На беду друзей из леса показалась знакомая колонна в черных с иголочки мундирах. В откормленных бритых мордах бойцов наши герои с удивлением узнали охотников Рогволда из заградотряда. За год разлуки они изрядно отожрались и располнели. На их головах красовались каски наподобие фашистских. Верные «Шмайсеры» болтались на их выпирающих животах.

— Дас ист те три уплюдка, которых ефрейтор-фюрер Рогволд разыскивать, обрадовано воскликнул один из них, в котором Фолко узнал рослого Сфинкстера.

— Йа-йа, — обрадовался второй, из-под каски которого торчало только одно ухо. Именно по этому отличительному признаку Торин и Малыш опознали Смелобега. — Хенде хох, мерзавцы, вас ждет Рогволд. Щнелля, шнелля, — он нацелил на друзей дуло автомата.

— А, этот «Жабий капут», — проявил осведомленность хоббит. — Ну и как он, ключик не потерял?

Его слова вызвали такой смех среди новоявленных эсесовцев, что героям не составило никакого труда скрыться в лесу. Вскоре до ушей друзей донесся гневные вопли Рогволда, узнавшего, что желанная добыча скрылась у него из рук. Вскоре послышались очереди из автомата и крики расстреливаемых. Не отставал от них в скорости и хоббит. Вскоре Торин и Малыш, ломившиеся сквозь кустарник, как сохатые лоси, неожиданно наткнулись на отряд своих соплеменников, бредущих по дороге. В руках у них красовались повестки из военкомата, а на лицах явно читалось разочарование от того, что им не удалось отмазаться от армии. Быстро сориентировавшись в ситуации, гномы и хоббит пристроились в колонну. Среди гномов то и дело слышалось слово «хирд».

— Эх, только бы наши железки подвезли, — возбужденно говорил один гном, мечтательно закатывая глаза. — Мы им всем покажем хирд!

— Да, хирд было бы круто, — согласился с ним Торин и тут же пожалел об этом.

— Ба, да это же Торин Дурья Башка, — воскликнул ближайший к нему гном. Много времени утекло с тех пор, как ты сбежал прямо из здания суда, воскликнул собеседник Торина. Все гномы остановились, услышав имя Торина.

— Проклятые старейшины, — пробурчал Торин. — Я всего то взорвал не ту штольню, а они сразу срок захотели припаять, — принялся оправдываться он. И вообще, я изменился, борюсь за свободное Средиземье и все такое, — в подтверждение своих слов он пнул хоббита. Тот, поняв, что дело плохо немедленно вступился за друга.

— Да, если бы не он, мы бы не вернулись из Мории, — нашелся Фолко. Немало орков пало от его руки.

— Вот в это я верю, — неожиданно поддержал хоббита старый гном, очень старый и очень уродливый, — Не зря его вторая кличка Гроза раненых орков, при звуках голоса старого гнома Торин поник. — Ну вот и встретились. Торин зашатался, словно пьяный. — Но я гляжу тебе пошло на пользу отшельничество, ты приобрел друзей, прекратил ковырять в носу и заднице, да еще и стырил где-то мифрил. Я думаю, что после завтрашнего сражения, в котором ты будешь участвовать в первых рядах, у тебя есть шансы попасть под амнистию, — Торин вздохнул и выпрямился. На его наглой бородатой морде появилось доселе незнакомое хоббиту выражение, словно его друг поймал таракана и с наслаждением раздавил.

— А твои друзья пойдут разведчиками, — окончательно определился гномий старейшина. — Их ждут подвиги, разведка боем и стремление пожертвовать свою почку во имя спасения командира, — начал перечислять гномий старейшина. Что вы на меня так уставились? — удивился гномий старикашка, взглянув на выражения лица хоббита и Малыша. — Ты, — его кривой палец едва не угодил в ноздрю хоббита, — слишком мелкая подлюга, чтобы пойти с нами в хирд. А ты, его палец переместился в направлении Малыша, — слишком большой, тоже не годишься для хирда.

Идти с гномами было отвратительно: всю дорогу голосами лишенными нгапрочь слуха, они пели заунывные, навевающие желание покончить жизнь самоубийством песни. К счастью для Фолко, он не понимал в них ни слова и только поэтому не бросился головой в ближайший пруд. Как и ожидал Фолко, привал скомандовали именно в тот момент, когда отряд очутился на мощеной дороге Главного Тракта. Следуя приказу Наместника разводить костры только в ямах, гномы принялись долбить дорожное полотно ломами и кирками. Не прошло и трех часов, как от вымощенной булыжником дороги осталась полоса приключений для желающих сломать себе ноги. Еще спустя три часа подвезли дрова и спички. Как только костры только начали заниматься, а проголодавшиеся подземные бойцы уже предвкушали горячее питание, протрубили побудку. Над дорогой вставал рассвет. Бросив разведенные костры, голодные и обозленные гномы быстрым шагом ринулись куда-то вперед, намереваясь разобраться с неведомым врагом побыстрее. В возникшей суматохе Малыш и Фолко вновь скрылись, избежав почетной участи пойти в разведку или пожертвовать почку для спасения командира. Забравшись на высокое дерево, друзья с грустью провожали колонну, вырваться из которой Торину было не суждено. Как не суждено было и им спуститься с дерева. Оказалось, что сигнал к побудке был на самом деле сигналом к отступлению, поскольку проводники завели отряд гномов глубоко в тыл врага, за линию фронта. Поэтому, вместо колонны смелых гномов, отступавших вдвое быстрее, чем они наступали, вся местность оказалась запружена вражескими войсками. В утреннем сумраке, не разбирая дороги, ангмарцы вступили на развороченный гномами участок дороги. Крики всадников, ржание лошадей, стоны пехоты, все это вскоре напоминало настоящий ад. Еще не вступив в битву, враг понес тяжелые потери. Многочисленные всадники остались без лошадей, сломавших ноги, без пехотинцев, навернувшихся в лунках так, что редкий счастливчик обходился без перелома конечностей.