Эльфийский подменыш - [42]

Элмерику по-прежнему было очень любопытно, чему же словоохотливый и добродушный наставник учит остальных. Неужели тоже рассказывает им об эльфах? Однажды бард даже осмелился спросить у него об этом. Но ответ лишь озадачил Элмерика ещё больше.

– Не в эльфах дело, – пояснил мастер Дэррек, по привычке сложив пухлые руки на животе. – Если бы ты слушал внимательнее, то понял бы, к чему я клоню. Видишь ли, у каждого чародея – хоть эльфа, хоть человека – есть своя особая сила. И у тебя тоже. Настанет срок, когда каждому из вас придётся выбирать себе пути и зароки. Я же хочу подготовить вас к этому часу.

– Свой путь я уже выбрал. – Бард решительно тряхнул рыжей головой. – Я же теперь с Соколами. Это моя судьба.

Наставник по-доброму усмехнулся и потрепал его по волосам:

– Не спеши. Ты выбрал Соколов или Соколы выбрали тебя – не суть важно. Но для того, чтобы быть частью отряда, одного таланта недостаточно.

– Я знаю, что мы должны усердно учиться, – важно кивнул Элмерик. – Я стараюсь.

– Всё так, только и этого мало.

Бард нахмурился и задумчиво потёр щёку там, где отпечатался сокол, раскинувший крылья, – охранный знак мастера Патрика.

– А что ещё надо? Я не понимаю…

Мастер Дэррек наставительно поднял палец перед самым его носом.

– Гейсы. Каждый из вас должен будет принять нерушимые обеты после прохождения Испытаний. Чем больше ограничений берёт на себя чародей, тем могущественнее становится. И тем уязвимее. Ведь нарушение зарока – вольное или невольное – неизбежно приводит к смерти до конца года. Сколько обетов ты примешь и какими они будут – решать только тебе. Подумай об этом, Рик, пока ещё есть время.

Этой новости Элмерик, признаться, был совсем не рад. Ведь в легендах, что рассказывал наставник, не раз упоминалось о нарушении гейсов, и добром это никогда не заканчивалось. Бывало, исполняя один обет, герой непременно нарушал второй и, как ни старался, всё равно не мог избежать горькой судьбы.

– Выходит, у всех Соколов есть эти гейсы? – дрогнувшим голосом уточнил он.

Наставник кивнул.

– И не по одному. Но об этом не принято спрашивать. Ведь зная чужой обет, можно устроить так, что человек его непременно нарушит. Впрочем, некоторые гейсы всё-таки не скроешь.

– Это поэтому мастер Флориан такой молчун? – догадался Элмерик.

– Да. Его гейс весьма суров: он может говорить лишь в моменты, когда ему самому или кому-то из его близких угрожает смертельная опасность. Хорошо, что у него есть Бран.

– А ворон, как я понимаю, волшебный? – Элмерик подался вперёд. – А он случаем не заколдованный человек?

Мастер Дэррек с усмешкой покачал головой:

– О нет, Бран не человек, а птица, хоть и родом из Волшебной страны. Это подарок Каллахана О`Ши.

Заслышав имя легендарного командира Соколов, Элмерик осмелился поинтересоваться, когда же тот почтит их своим присутствием, но обычно добродушный мастер Дэррек вдруг посуровел и нахмурился:

– Всему своё время, друг мой. Иди лучше подумай пока о гейсах.

На том разговор и закончился.

Весь остаток недели Элмерик честно пытался придумать хорошие обеты, но на ум, как назло, лезла полная ерунда. В конце концов он отчаялся и махнул рукой: времени до Испытаний было ещё полно, а вот до Мабона оставались считаные дни. Дом уже украсили пожелтевшими кленовыми листьями и гроздьями спелой рябины, а в минувшую ночь брауни – невидимые помощники мастера Патрика – вымели всю пыль из углов, расправились с паутиной и до блеска натёрли полы.

Праздника с нетерпением ждали все Соколята. Одни собирались сходить на деревенскую ярмарку за пряниками, другие мечтали о выпивке и танцах (мельник строго-настрого велел всем озаботиться оберегами, чтобы защититься от фейри, которые издавна любили шумные празднества), третьи надеялись собрать травы, обретающие особую силу в эти дни. А Элмерик надеялся, что Брендалин не откажется пойти на праздник с ним. А уж что они будут делать – неважно. Главное, чтобы вместе.

Бард дотянул с приглашением до самого кануна, кляня себя последними словами за неуместную робость. За день до Мабона, когда времени на раздумья и сомнения не осталось вовсе, он на негнущихся ногах всё же отправился к Брендалин, надеясь, что никто другой не успел позвать её на праздник ещё раньше.

В комнате девушки не оказалось, и во всём доме тоже. Элмерик продолжил поиски во дворе и чудом успел догнать её, когда та уже собиралась выйти за ворота. Заметив его, Брендалин сразу остановилась и приветливо улыбнулась. В этот самый миг из-за туч выглянуло осеннее солнце, позолотив её светлые волосы и сделав девушку похожей на прекрасную фею из сказки. Её тугие косы были уложены так, что венчали голову подобно короне, ещё одна коса спускалась от затылка вниз ниже пояса. С тех пор, как мастер Патрик стал доверять ей варить сложные зелья, Брендалин никогда не носила волосы распущенными. Сегодня на ней было то же самое платье, в котором бард увидел её в свой первый день на мельнице… Вроде бы они познакомились совсем недавно, но теперь Элмерику казалось, что он знал Брендалин с рождения. За время, прошедшее от Лугнасада до Мабона, они пускай немного, но всё же сблизились. Не так, как Элмерику представлялось в самых смелых мечтах, но всё же… Улыбаясь, он припомнил, как на заре своих несмелых ухаживаний пытался дарить Брендалин охапки полевых цветов, пока та не попросила оставить в покое васильки и иван-чай и не добавила, что если уж ему так хочется сделать ей приятное, то медуница, полынь или ромашка, собранные на рассвете, лучше всего подходят для зелий.