Эльфийский клинок - [50]

Фолко бесшумно пробирался между деревьями, оставив позади себя и гнома, и человека. Хоббиты умеют ходить, точно тени, не задев ни единого листка и не наступив ни на один сучок, способный выдать идущего предательским треском. В опущенных руках Фолко держал лук с наложенной на тетиву стрелой и внимательно смотрел по сторонам. Земля, покрытая толстым слоем бурой опавшей хвои, плохо сохраняла следы, различить их мог лишь такой мастер, как Рогволд; хоббиту приходилось часто оборачиваться, и тогда ловчий взмахом руки указывал ему направление. Торин шёл сзади, ведя на поводу лошадей.

Памятуя об Могильниках, Фолко всё время прислушивался к своим ощущениям, но страха не было, не было и предчувствия противостоящей силы — и в то же время было что-то, чему он не мог найти названия. Нет, не живое, не опасное: какая-то туманная, неясная тень, словно грозовое облако, на мгновение закрывшее солнце ясным летним днём.

Впереди между елями показался просвет. Ещё несколько шагов — и они оказались на краю довольно большой круглой поляны саженей десяти в ширину. Слева что-то настойчиво лезло в глаза, какая-то неправильность в окружавших поляну зарослях. Фолко остановился и взглянул туда. Тотчас замер и ещё ниже пригнулся к земле Рогволд. В нескольких саженях от них угрюмо чернел невысокий вал сухой, безжизненно-серой земли, окружавшей глубокую, почти в человеческий рост, воронку. Именно то, что на этом валу ничего не росло, и привлекло внимание путников. Вал выглядел очень-очень старым, сглаженным дождями и вешними водами, сильно расплывшимся — но совершенно безжизненным. На его поверхности не росло ни единой травинки, а земля выглядела так, словно это зола из какой-то исполинской печи. Друзья осторожно приблизились и заглянули вниз.

Казалось, что-то с огромной силой ударило в склон этого лесного холма, разметало вокруг землю и выжгло всё, что могло и не могло гореть, на глубину добрых двенадцати локтей. Точно кость из раны, на дне виден был оплавленный, растрескавшийся камень, залегавший, как и предсказывал гном, под всем этим холмом. Стены и дно воронки были иссиня-чёрные, словно их покрывала какая-то жирная, несмывающаяся копоть.

— Ну и штука, — растерянно проговорил Торин, поглаживая бороду. — Сколько лет живу — никогда ничего подобного не видел. Это что же сюда так ухнуло, а, Рогволд?

— Откуда я знаю? — глухо отозвался ловчий, пристально вглядываясь в склоны чёрной ямы. — Смотри-ка лучше сюда! Наш-то ангмарский приятель, оказывается, туда залезал!

— С чего ты взял? — удивился Торин. — Тут же не земля, а гранит какой-то.

Он ковырнул серую землю вала лезвием топора. Раздался скрежет, на поверхности появилась белая царапина.

— Вот это спеклось так спеклось! — не то с удивлением, не то с восхищением проговорил гном. — Никакой горн такого жара не даст. Где же тут следы?

— Видишь — след одного сапога перед самым валом? — терпеливо пояснял ловчий. — Человек шагал нешироко, осторожно, но он не остановился на вершине вала и не повернул в сторону — значит, полез вниз. Хотел бы я знать, что ему там понадобилось.

— Смотрите! — вдруг крикнул Фолко и ухватил Торина за рукав. — Смотрите, там на дне… Там чьё-то лицо!

Гном и человек молча переглянулись. Торин для верности даже лёг грудью на вал. Наступила тишина.

Там, на самом дне, на полукруглом выступе, посреди сглаженных огнём и водой граней базальта они увидели сначала два чёрных, непроницаемо-чёрных пятна — две пустые глазницы. Чуть ниже — провал носа, щель рта… Угадывались смутные очертания скул и левого виска. Но это не был окаменевший человеческий череп — то ли сам камень принял эти пугающие очертания, то ли пламя сотворило их, теперь уже трудно было понять, где тут и впрямь настоящее, а где причудливая игра света и тени на тупых каменных выступах.

Трое путешественников довольно долго стояли молча и не отрываясь глядели вниз. Фолко был спокоен. Странное, конечно, место, но ничего пугающего в нём не было. Он едва собрался попристальнее всмотреться в очертания черепа, как из-за тучи вынырнуло солнце и удивительное видение тотчас исчезло. Напрасно друзья вглядывались в оплавленный гранит — они видели лишь его чёрную, кое-где поблёскивающую поверхность.

— Гляньте! — вдруг вытянул руку гном. — Там, похоже, кто-то ковырялся! Уж не наш ли это знакомый с ангмарскими подковами?

При солнечном свете в сплошном слое жирной чёрной копоти стали заметны несколько белёсых мест размером с ладонь, где чёрная корка была сколота сильными ударами чего-то острого, виднелся свежий излом камня.

— Хотел бы я знать, чего он там откалывал? — пробормотал Торин и, прежде чем Рогволд и Фолко успели его удержать, перевалился животом через край воронки и соскользнул вниз.

Там оказалось скользко, судя по тому, что Торин с трудом удержал равновесие. Расставив пошире ноги, гном извлёк из-за пазухи толстый трёхгранный клинок с рукоятью, прикрытой глухой гардой, и несколько раз с силой ткнул остриём в чёрную корку. Несколько тёмных чешуек отскочили, Торин опустился на корточки и пару раз провёл по сколу пальцами, затем нанёс ещё пять-шесть ударов, отколов небольшой кусочек камня. Повертев его в руках, гном хмыкнул и, не произнося более ни звука, полез наверх. Спрыгнув с вала, он посмотрел сперва на Фолко, затем на Рогволда.