Эльфийская стража - [15]

Всё осталось позади. И душераздирающие крики жены «на кого ж ты нас оставляешь!», и слёзы прочих домашних, по очереди падавших хозяину в ноги и умолявших его отказаться от гибельной затеи. Лемех ничего и никому так и не ответил. Зато сейчас он стоял, собравшись вроде б и не на охоту, но и не на войну – доспехи, шлем так и остались в кладовке. Из оружия Лемех взял с собой всё ту же секиру да длинный охотничий лук. За спиной, однако же, приторочен был здоровенный, обитый медью боевой арбалет, самострел, прошедший с Лемехом в своё время всю долгую кампанию «Весельчаков Арпаго» в Кинте Ближнем, на границе Змеиных Лесов.

Оружие не на зверя, на человека. Ну, или на эльфа.

И не хотел воевать, а вот ведь, пришлось. И где! Думал, убегу, думал, тишину обрету после стольких лет службы… Какое там. Давай, давай, Лемех, шевели ногами, толкай землю от себя, так, что всё выше и выше поднимается стена эльфийского леса, выше и ближе…

И всё ближе твоя последняя война, Лемех.

Привели коней. Не одного, не пару – троих. Лучше всего, конечно, с шестёркой отправиться – каждому из сыновей и ему самому по заводному, – но такого богатства у хозяина хутора не сыскалось.

Путь его лежал на северозапад, заходящее солнце светило прямо в глаза, и бывалый наёмник неосознанно выбирал укромные, потайные тропы, пробираясь заросшими ложбинами и оврагами, не торопясь и щадя силы коней. Без Найды, конечно, он бы мгновенно заплутал в изрезанном балками густом низколесье, что лежало за пределами круга возделанных его руками полей, – ночь выдалась безлунная и беззвёздная, закатный пламень догорал, ночь наваливалась всей тяжкой, неподъёмной тушей, норовя задавить, задушить, словно подушкой.

Заимка Лемеха стояла на самом краю человеческих владений, до Зачарованного Леса рукой подать, однако он выбрал далёкий, кружной путь. Хорошо поспешает тот, кто поспешает с умом, и не всегда прямоезжая дорожка оказывается кратчайшей. Здесь, прямо против его полей, Лемеха и станут ждать.

Собака вела его уверенно, трусила чуть впереди, постоянно возвращалась, показывая дорогу. Заросли казались непроходимыми только на первый взгляд, на самом же деле хватало там и звериных троп, и просто проплешин, оставленных частыми по сухой поре лесными пожарами, после которых кусты и мелкие деревца не успели ещё заполонить всё вокруг.

Ни Лемех, ни Найда не произнесли ни слова. Когда имеешь дело с эльфами Зачарованного Леса, то не знаешь, как далеко твоя речь разнесётся, даже если ты сам мнишь её неслышимой другими. Но след сыновей и Борозды шёл прямо, никуда не сворачивая – эльфы не таились, больше того, словно бравировали: мол, сделали, что похотели, а ты теперь как хочешь.

И вот от этого «как хочешь» топор сам просился в руку.

Однако «Весельчаки Арпаго» не держали глупцов. Вернее, глупцы там сами не задерживались – кто на тот свет, кто прочь, где полегче, а кто и попросту умнел. Поэтому браться за топор следовало лишь в самом крайнем случае, том самом, когда «подороже продать жизнь». Но до этого старый ротник дело доводить не собирался.

В совсем неразличимом мраке он остановился. Глухие заросли вокруг, голоса ночных обитателей, тревожное пофыркивание лошадей – гдето неподалёку бродили охотники, жадные до свежего мясца, а уж чьё оно – конское или, скажем, человечье, им неважно. Найда прикорнула у ног чутким сном сторожевого пса, что, даже задремав, продолжает охранять, слыша и чувствуя всё, что нужно. С Найдой рядом Лемеху не приходилось опасаться внезапных и нежданных гостей – если это звери; ну, а для эльфов у него заготовлен был совсем иной приём.

На самом рассвете они двинулись дальше – попрежнему неудобьями, избегая не только дорог, но даже и просто человеческих троп. В зарослях было не видать края Зачарованного Леса, однако он приближался. Подругому зажурчала вода в мелких ручейках, ключи попадались теперь чуть ли не в каждом овраге; среди обычных ракитников и ивняков всё чаще мелькали rannika – эльфийский вьюн с серебристыми цветами и узкими, словно кинжалы, тёмнозелёными листьями. Скоро придёт черёд и настоящим деревьям, какие не увидишь больше нигде в Эвиале, каких нет даже в Нарне или Вечном лесу королевы Вейде. Их имена ничего не говорили Лемеху, бессмысленные, хоть и поэльфьи красивые сочетания звуков. Многое из растущего в Зачарованном Лесу обладало целебными силами, но хозяева быстро отучили жадных людейдобытчиков обдирать с их деревьев кору или выкапывать корни. Короткий посвист стрелы – и человек валился с навылет пробитой головой, даже не увидев своего убийцу. Тела оставлялись на поживу зверью и нечисти.

Всё это Лемех знал лучше, чем кто бы то ни было. Знал и то, что единственный его шанс – удивить. Удивить, ошеломить, сломать извечные правила.

Тучи сошлись, тёмные и надёжные, словно крепостные ворота, заперев предательницулуну. Это хорошо. Свет Лемеху не нужен – слишком много у хозяев Зачарованного Леса ночных прознатчиков.

В сером предрассветном сумраке, по холодной росе кони шагали неспешно и сторожко – Лемех не мешкал, но и не торопился понапрасну. «Весельчаки Арпаго» никогда не появлялись на поле боя не вовремя – раньше или позже, чем нужно.