Элементарно, дорогой Холмс! - [2]

Правда, остальные рассказы и повести, включенные в сборник, не столь удачны, как новелла Геймана. А потому наилучшим русскоязычным произведением сборника следует счесть процитированное в предисловии теперь уже знаменитое стихотворение Марии Галиной «Доктор Ватсон вернулся с афганской войны» — маленькое, емкое, парадоксальное, страшноватое, оно обнимает едва ли не большинство сюжетов повестей и рассказов, опубликованных в книге.

В рассказе все той же Марии Галиной «Сержант Ее Величества» (вошел в авторский сборник «Берег ночью» — издательство «Форум», 2007) возникает в качестве персонажа и сам Конан Дойл: писатель и врач, пытающийся разобраться в мрачной африканской мистике и приходящий к печальным — для Британской империи — выводам.

Впрочем, Мария Галина — фантаст. Рассказанная ею история о роковом вмешательстве Конан Дойла в судьбу сержанта Его Величества не более реалистична, чем мистическая история из ее же повести «Покрывало для Аваддона» (кстати, опубликованной в «Волге»). А вот Джулиан Барнс свой роман «Артур и Джордж» основывает на реальных фактах, известных дотошным биографам сэра Артура.

В перечне побед Холмса нет «дела Идалджи», зато создатель «холмсианы» лично провел расследование, итогом которого стала реабилитация невинного. «Дело Идалджи» сравнивают с французским «делом Дрейфуса». Скромный юрист Джордж Идалджи — близорукий молодой человек — был обвинен в жестоком убийстве чужого скота и приговорен к семи годам тюрьмы. На свою беду, подозреваемый был парсом; инстинктивная неприязнь общества к «ненашенским» решила дело.

«Он превосходный малый с ясной головой, — рассуждает Конан Дойл о своем подзащитном. — Но если просто взглянуть на него, а тем более глазами невежественного работника с фермы, тупого деревенского полицейского, узколобого английского присяжного или подозрительного председателя суда, так вы могли бы и не проникнуть за смуглую кожу и необычность глаз. Он показался бы странным…»

Справедливость в финале восторжествовала. И в романе, и в реальности Конан Дойл победил инерцию предубеждения: своими статьями он поднял волну, заставил пересмотреть результаты расследования (приговор был основан на косвенных уликах, натяжках и домыслах) и вернул Идалджи доброе имя — вместе с возможностью, как и прежде, зарабатывать на жизнь юриспруденцией. В результате был создан уголовный апелляционный суд, которого прежде в Англии не существовало. Хэппи-энд как будто бы. Но…

Победа Конан Дойла в «деле Идалджи», уверен автор, была хоть и очевидной, но не блестящей. И виноват в этом, по мнению Барнса, сам Шерлок Холмс. «На сэра Артура слишком уж влияет его собственное творение, — печально рассуждает в романе юрист Идалджи. — Холмс делал свои блистательные дедуктивные выводы, а затем вручал блюстителям закона разоблаченных злодеев, чья вина была недвусмысленно на них написана. Но Холмсу ни разу не случилось быть свидетелем на процессе… Сделанное сэром Артуром было эквивалентно тому, чтобы выйти на луг, где могли обнаружиться следы преступника, и исходить его вдоль и поперек. Он в своем увлечении юридически уничтожил дело против Ройдена Остера (преступника — Р. А.) благодаря стараниям создать это дело…»

Автор книги ненавязчиво подталкивает читателя к выводу: литература может быть точным или кривым (по выбору автора) зеркалом жизни, но вот организовать жизнь по законам литературы чаще всего не удается вовсе. Стерев границу между детективным произведениям, где возможна мера условности, и реальностью, Конан Дойл взял на вооружение методы Великого Сыщика. И невольно заигрался. Сам того не желая, он уничтожил для суда важнейшую улику, которая могла бы обличить подлинного виновника. Эта печальная мысль аккуратно спрятана в сердцевине романа, но не надо быть Холмсом, чтобы ее обнаружить.