Элементал и другие рассказы - [28]

— С меня хватит, — проговорил он вслух, — по­ра сматываться отсюда. Немедленно.

Прокатилась новая волна звуков: медленные, нерешительные шаги по скрипящим доскам пола, аккуратное вышагивание босых ног, перемежаю­щееся со скольжением. Тот, чьим шагам сопутст­вовали эти звуки, очевидно, был обременен веко­вой усталостью. Не вызывало сомнений, что ша­гавший находился наверху, — мягкие, глухие шаги мерили потолок. Дом вновь застонал, но сейчас это был экстатический, насыщенный, низкий стон. Брайан приоткрыл дверь спальни и украдкой про­скользнул в коридор. Стоны и звук неторопливых шагов слились теперь воедино, превратившись в симфонию ночного кошмара, в двухголосную се­ренаду ужаса. Затем шум вновь прекратился, и тишина уподобилась фугасному снаряду, готовому разорваться в любой момент. Брайан обнаружил, что, сам того не желая, ждет возобновления стонов и шагов по потолку или чего-нибудь еще более не­вообразимого.

Он постучал в дверь комнаты Розмари, затем повернул ручку и, держа в высоко поднятой руке свечу, вошел внутрь и позвал девушку:

— Розмари, просыпайся давай, сматываемся от­сюда!

Дрожащее пламя свечи проецировало гигант­ские пляшущие тени на стены и потолок. Ищущий взгляд Брайана обнаружил кровать. Она оказалась пустой. Простыни и одеяла были разметаны и скомканы, подушка валялась на полу.

— Розмари?..

Брайан прошептал ее имя, и дом рассмеялся ему в ответ. Низкий, резкий, булькающий смех заста­вил его в ужасе выбежать из комнаты, промчаться по длинному коридору, пока он не ввалился в сто­ловую. Оранжевый свет старомодной масляной лампы, стоявшей на столе и едва освещавшей комнату, падал на лицо миссис Браун, восседав­шей в кресле и мирно штопавшей носок. Она гля­нула на внезапно появившегося Брайана и улыб­нулась, словно мать ребенку, зачем-то выскочив­шему из своей уютной постельки морозной зимней ночью.

— Я бы поставила свечу на стол, мой маль­чик, — сказала она, — иначе ты заляпаешь воском весь ковер.

— Где Розмари?! — заорал он.

— Нет нужды так кричать. Несмотря на пре­клонный возраст, я не глухая. — Она перекусила нитку, вывернула носок и с гордостью осмотрела свою работу. — Так много лучше! Карло жестоко обращается со своими носками, — она посмотрела на Брайана с коварной улыбкой, — чего и следова­ло бы ожидать, конечно. У него такие грубые ноги.

— Где она? — Брайан поставил свечу и придви­нулся ближе к миссис Браун, которая уже закан­чивала складывать швейные принадлежности в корзину. — Ее нет в комнате, зато там полно сле­дов борьбы. Что вы с ней сделали?

Миссис Браун огорченно покачала головой:

— Вопросы, вопросы... Как охоча до знаний мо­лодость! Ты желаешь знать правду, а скажи я тебе все как есть, ты будешь сильно огорчен. Незнание — благодать, дар богов, так часто ошибочно отвер­гаемый смертными. Иногда даже мне хотелось бы знать меньше^ но... — Ее вздох означал горькое смирение. — Время многое открывает тем, кто живет достаточно долго. Мне надо идти спать, да и молодости нужен отдых.

Брайан подошел еще ближе и заговорил, пыта­ясь сдерживать эмоции и тщательно выбирать сло­ва:

— Я в последний раз вас спрашиваю, миссис Браун, или как там ваше имя, ЧТО ВЫ СДЕЛАЛИ С РОЗМАРИ?

Она с упреком покачала головой:

— Угрозы? Как глупо! Воробью не следует запу­гивать орла. Это лишь напрасная трата времени.

Поставив корзинку для шитья на пол, миссис Браун резким, неожиданно твердым голосом по­звала:

— Карло!

За спиной Брайана раздалось грозное рычание. Такого рода наводящий страх звук мог быть из­вергнут либо из пасти какого-нибудь огромного пса, вставшего на защиту своей хозяйки, либо вол­чицы, спасавшей собственных детенышей. Но, ог­лянувшись, Брайан увидел Карло, который стоял в нескольких футах от него. Голова Карло была не­много наклонена вбок, и внезапно, обнажив боль­шие желтые клыки, он произвел то самое жуткое рычание. Его поза была нелепой — чуть накло­нившись вперед, он будто приготовился к прыжку; пальцы были скрючены так, что вместе с длинны­ми острыми ногтями они были очень похожи на звериные когти; щеки его были втянуты, а волосы на узком черепе откинуты назад, наподобие лос­нящейся, черной как смоль гривы.

— Поверь мне, — начала миссис Браун, ее голос зазвучал гораздо мягче и. моложе, — достаточно одного моего слова, и он вцепится тебе в горло.

— Вы ненормальные! — Брайан попятился, пре­следуемый все ближе подступающим к нему Кар­ло. — Вы оба не в своем уме...

— Ты хочешь сказать, — миссис Браун обошла Брайана и встала рядом с Карло, — что мы ненор­мальны, по вашим меркам, — в этом я с тобой согласна. Нормальность — это лишь форма безумия, одобренная большинством, но, думаю, пришло время открыть правду, к которой ты так стремил­ся.

— Я хочу всего лишь найти Розмари и убраться отсюда, — сказал Брайан.

— Найти твою маленькую подружку? Возможно. Уйти отсюда? Ах. — Миссис Браун выглядела за­думчивой. — Это уже другая проблема. Ладно, идем, тебе еще многое предстоит увидеть. И пожа­луйста, без фокусов. Карло начеку. В полнолуние он немного нервный.

Они вышли в холл: миссис Браун впереди, сле­дом Брайан, шествие замыкал хмурый Карло. Справа от лестничного марша находилась малень­кая черная дверь. Отперев ее и войдя в комнату, миссис Браун зажгла лампу от свечи Брайана. Свет разгоравшегося фитиля распространился во­круг, освещая дубовые панели на стенах и затяну­тый паутиной потолок. Комната была пуста, если не считать портрета, висевшего над покрытым слоем грязи мраморным камином. Портрет, подоб­но действию магнита на булавку, притягивал к се­бе взгляд молодого человека. На абсолютно черном фоне картины высвечивалось мертвенно-бледное лицо. Огромные темные глаза его светились нена­вистью ко всему живому, тонкие губы были плотно сжаты. Портрет был написан настолько живо, что Брайану на миг почудилось, будто эти губы вот-вот разомкнутся.