Электронное сердце - [4]

- Скрябин! - обрадовалась Таня. - Вы вспомнили, что я назвала его в числе своих любимых.

- Допустим, допустим. Может быть, я это и имел в виду.

- Хорошо, я буду знакомить Машеньку со Скрябиным.

- Валяйте. С каждым своим шагом вы приближаетесь к степени кандидата наук и вместе с тем приближаете человечество к передаче им эстафеты разума не просто умным компьютерам, а тонко чувствующим эмоциональным машинам типа Машеньки. Они воспримут все богатства человеческой культуры, а Машенька будет у них "прародительницей" Евой.

- Ева? - смеялась Таня. - Нет, она Машенька!

И начался второй этап работы Тани в лаборатории Кунегина, вторая часть ее ненаписанного романа. Освещена она была музыкой Скрябина, которой наслаждалась Таня, насыщая машину. Смелые его фантазии о сочетании музыки и цвета увлекали ее.

С трепетной надеждой ждала Таня следующего выходного дня, почему-то решив, что Кунегин снова пригласит ее в Абрамцево. Прошлая поездка казалась ей сном.

Но Евгений Кунегин молчал. Пришлось пойти ему на помощь:

- Евгений Петрович, - робко обратилась она к нему.

- Да? - отозвался он, перебирая ее бумаги с формулами.

- Вы помните незабудки?

- Какие там еще незабудки? - недовольно отозвался профессор.

- Ну, такие маленькие-малюсенькие цветочки.

- Извините, не знаю. Я плохой ботаник.

- Евгений Петрович! Да что вы, право! Вы еще подсчитывали, сколько можно найти незабудочек на одном гектаре абрамцевского леса. 107 штук.

- Ах, 107 штук! Так бы сразу и сказали, а то "незабудки". Чертовня какая-то! Кстати, не забудьте, что в научных экспериментах нужно быть смелее. А то вы скоро превратитесь в рабыню скромности.

- Рабыню скромности? - удивилась Таня. И вдруг отчаянно покраснела. Ей показалось, что Евгений Кунегин о чем-то догадался, самом запретном. Но, по-видимому, он просто ничего не помнил! Это было так обидно, что Таня, едва профессор ушел, готова была плакать. Но нужно было работать, насыщать Машеньку. А как ее было насыщать, когда Таня была полна обиды на ничего не помнящего Евгения Кунегина?

И тогда Таня стала "беседовать", правда, на математическом языке, со своей Машенькой, как с близкой подружкой, поверяла ей девичьи тайны и обиды...

Евгений Кунегин ничего этого не знал. В назначенный день он явился прослушать новое произведение машины на музыку Скрябина. Но букетов, как в прошлый раз, не принес, забыл.

Знакомая уже певица спела Пятую прелюдию из 11-го сочинения Скрябина с такими стихами: ТЫ НЕ ПОМНИШЬ

Ты не помнишь!

Ничего не помнишь!

Ни "Царицы скромниц", Ни всего, что сон лишь...

Дух берез и мяты Надышаться просит.

На траве примятой Незабудок проседь.

Мы бежим к реке, Я держу в руке Милый твой букет.

Вещих незабудок Вечно не забуду.

Ты же не помнишь!..

Кунегин нахмурился и проворчал: - Чертовня какая-то...

- Вам не понравилась музыка? - тревожно спросила Таня.

- Нет, музыка чудесная, тонкая, проникновенная. А ну-ка прочтите-ка мне еще раз это Машино стихотворение.

Таня послушно прочла стихи.

- Ошибка, - сказал профессор.

- Какая ошибка? - испугалась Таня.

- Я говорил "рабыня скромности", а тут царица скромниц. И вообще мы с вами с букетиками к речке не бегали.

- Вы считаете, что Машенька слишком поверхностно воспринимает поэтическую ситуацию? Я думала, Евгений Петрович, что, возможно, полезно будет насытить машину мыслями такого тонкого психолога, как Стефан Цвейг.

- Стефан Цвейг? - удивился Кунегин. - Он ведь не писал музыки.

- Зато писал о музыкантах и вообще тонко понимал человеческую душу, все ее изгибы, горечь, страдания, поэзию...

- Ну что ж, - задумчиво протянул профессор. - Пожалуй, это будет приемлемее, чем пересказ машине путевых впечатлений о посещении одной подмосковной усадьбы.

Таня не знала, куда деться от смущения, и пролепетала: - Тогда я тотчас принесу Цвейга.

- Допустим, допустим. Какой математический вывод следует из этого сделать?

- Я имела в виду, что, может быть, появится когданибудь "Память сердца". - И добавила: "Память электронного сердца".

- Вы все еще надеетесь на электронное сердце?

- Но ведь это же тема моей диссертации!

- Диссертации, диссертации, - проворчал Кунегин. - Диссертация Царицы скромниц о букете незабудок в 107 штук. Как бы это "дитя" не оказалось мертворожденным. Ладно. Готовьте Машеньку к Цвейгу.

И он удалился, оставив Таню в полной растерянности.

И Таня стала насыщать машину произведениями Стефана Цвейга, а в лаборатории продолжала звучать музыка Шопена, параллельно с текстом воспринимаемая машиной.

В назначенный срок Евгений Кунегин задал Тане вопрос: - Чем теперь вы с Машенькой меня ошеломите?

- Письмом Незнакомки.

- Вы с ума сошли, Таня! - возмутился Кунегин.

- Это же соавторство Машеньки со Стефаном Цвейгом.

- Чертовня какая-то! В средние века вас сожгли бы на костре.

- Разве вы на коне и в латах не отбили бы меня?

- Напротив. Подбросил бы смолистых дров в огонь.

- Не сердитесь, Евгений Петрович. Лучше прослушайте. Певица уже ждет.

Евгений Петрович уселся на стуле посередине комнаты:

- Будем считать -полный аншлаг, - объявил он. - Какая музыка?

- Четвертая прелюдия Шопена, - ответила Таня.О ней говорится, что исполнена глубокой печали.