Электрические методы обогащения. Правдивая история о виртуальных амебах, современном инновационном предпринимательстве и прочей ерунде типа любви и смысла жизни - [118]

– С удовольствием расскажу. Поля, позволишь?

– Да, милый. Только без пошлятины, прошу тебя, – кивнула девушка с видом хозяйки вечера.

– Часы мне интересны сразу по нескольким причинам, – начал Санчес. – Во-первых, это передовой рубеж человеческой инженерной мысли. Современные компьютерные технологии так бы и остановились в развитии на уровне ламповых вычислителей, если бы из многовековых часовых традиций не выросло микропроизводство.

– Утверждение очень спорное. Больше годится в качестве рекламного слогана для китайского завода, – возразил Димыч.

– Коллекционирование – тот редкий случай, когда красивая легенда значительно более ценна, чем математическая точность, так что заткнись…

Санчес допил содержимое своего стакана, собираясь с мыслями.

– Во-вторых, время – наименее изученное из тех измерений, которые доступны человеческим органам чувств. Мы движемся по нему линейно, в одну сторону. Все часы в моей коллекции ходят, но я никогда не стремлюсь, чтобы они показывали максимально точное время – это не нужно ни им, ни мне.

Санчес замолчал и удивленно оглядел своих друзей. Никогда еще он не видел их так внимательно слушающими.

Даже Аяна впервые не спорила, а смотрела ему прямо в глаза. Он приободрился.

– Маятник. Еще одна причина увлекаться часами. Колебания маятника создают иллюзию хоть какого-то движения, перпендикулярного ходу времени. Колебания делают нашу жизнь не такой линейной. При этом они складываются в естественный ход времени. Маятник должен дойти до крайней точки, чтобы накопленная в системе потенциальная энергия отправила его обратно по предначертанной траектории… Наше влияние на этот примитивный процесс очень ограниченно. Можно чуть отпустить маятник, увеличив амплитуду его колебаний. Это создаст иллюзию того, что время идет медленнее. Но это опасно – по мере накопления погрешности можно очень сильно отстать от собственного времени. Кто-то, наоборот, предпочитает подтянуть свой маятник, держать его на коротком поводке, получить перед временем небольшую фору, забежать вперед. Таким образом можно накопить запас из нескольких минут, которые всегда приятно держать в резерве хотя бы для того, чтобы не опаздывать. Или же использовать этот накопленный запас для чего-то личного, даже интимного. Того, на что у других людей никогда не хватает времени, потому что они за этим временем еле успевают. Например, на мысли о своей жизни. Вам еще интересно?

– Валяй! – кивнул Димыч.

– Ой, говори! В такие моменты я вспоминаю, за что я тебя так люблю! А то иногда ты что-нибудь скажешь такое – и я забываю… – улыбнулась Полина.

– Зато я всегда знаю, за что тебя люблю! Обе причины всегда на виду. Я их даже на видео в телефоне записал. Димыч, хочешь покажу? Отпад!

– Вот, начинаю забывать! Давай быстрее снова о часах!

– В состав балансирной конструкции любых механических часов входит крохотный рычаг. Он предназначен для тонкой настройки хода, помогает отрегулировать натяжение пружины под различные погодные условия. В часах он называется просто «градусник». У человека тоже есть такой рычаг – «градусник совести». Мы регулируем им натяжение собственной совести в различных условиях, оправдывая те или иные собственные действия. Без такого рычага в российском бизнесе делать нечего. И в любви… Да и в любых человеческих отношениях, наверное.

– Интересная концепция, я ее раньше не слышал никогда, откуда?

– Неудивительно, я ее только что придумал.

Нам больше никто не нужен

– Роби, почему мы остановили работу с инвесторами? – Санчес поймал партнера за рукав в коридоре.

– Мы ничего не остановили, а просто вошли в режим эксклюзивности с «Ростехинвестициями». Понимаешь, что это значит?

– Что?

– Они готовят для нас окончательное предложение и проявляют due diligence[65]. Руководствуясь установленной практикой, учитывая их репутацию и статус, мы обязались до получения предложения от «Ростехинвестиций» с другими инвесторами не общаться. Чтобы не отвлекаться. Если предложение нас не устроит или они откажутся по результату due diligence, мы будем вольны снова вернуться к другим инвесторам.

Роби говорил спокойно и размеренно, но голос его звучал непреклонно, в нем явственно слышались железные нотки. От добродушия не осталось и следа.

– А со мной почему никто не посоветовался?

– Тебя мы не смогли найти вчера. Телефон не отвечал.

Санчес слегка смутился. Он был на встрече с девушкой-журналисткой. Как-то незаметно деловое интервью плавно переросло в свидание. Санчес выключил телефон, чтобы не объясняться с Полиной, и снова стал доступен миру только около часа ночи, когда вернулся домой. На телефоне действительно было несколько пропущенных вызовов от Роби и Гриши. Утром он отсыпался и долго ворочался в кровати, смакуя детали такого неожиданно чудного вечера. На землю его вернул звонок директора инвестиционной компании – их консультанта. Тот в очень интеллигентных выражениях высказал крайне резкую претензию, которую можно было свести к одной фразе: «Вы меня кинули». От него, собственно, Санчес и узнал, что компания уведомила всех инвесторов, что «вошла в режим эксклюзивности» с одним из инвесторов. Мотивация такого поступка и имя инвестора остались для консультантов загадкой, поэтому собеседник Санчеса, собственно, и впал в истерику.