Элегия погибшей звезды - [37]

Владелец цирка собрался было запротестовать, потом взглянул на возбужденную толпу, спешащую к воротам, и передумал.

— Согласен, — буркнул он.

Затем он махнул рукой одному из служителей, и тот помчался в сторону деревни, расположенной поблизости.

— Мы даем тебе час, — предупредил Куэйл, забираясь в фургон. — Мой друг Брукинс хотел бы воспользоваться своим билетом, если ты не возражаешь. А потом мы отсюда уберемся, с деньгами и без мальчика-рыбы или с мальчиком-рыбой и без денег. Так что если твой громила не вернется…

— Он успеет, — сквозь зубы процедил владелец цирка.

— Вот и хорошо, — проговорил Куэйл и потянулся. — А чтобы показать тебе, какой я великодушный, я отдам вместе с ним еще и рыбу. Он питается рыбой, хотя предпочитает угрей. Может быть, в следующий раз ты придешь на встречу, если о ней договариваешься.

Фарона передали с рук на руки в темноте, когда цирк уже закрылся. Он шипел и плевался, но мягкие кости и слабость мешали ему сопротивляться.

— Не забывайте, что его нужно держать в воде, — напомнил Куэйл, когда Фарона положили на полотняные носилки и унесли за ворота в диковинный мир «Чудовищ». — Он быстро высыхает.

— Забирай деньги и проваливай, — прорычал владелец балагана, наблюдая за служителями, которые несли Фарона в одну из палаток.

Не говоря больше ни слова, он развернулся и зашагал вслед за ними.

Поздно ночью, когда они выбрались на Трансорланданский тракт, направляясь обратно на побережье, Брукинс наконец нарушил затянувшееся молчание. Он несколько часов без единого слова смотрел прямо перед собой, стараясь переварить то, что увидел в цирке.

— Там была… женщина с двумя… двумя штучками, — прошептал он и показал у себя между ног, а потом покачал головой, пытаясь прогнать воспоминание.

Куэйл громко расхохотался.

— Хорошо, что золото у меня, Брукинс, — сказал он грубоватым тоном. — А то вдруг тебе захотелось бы засунуть монетку в одну из «штучек».

— А другая ела человечину, — продолжал Брукинс, не в силах избавиться от страшного зрелища, представшего его глазам. — Вокруг нее были набросаны отрубленные руки, и она рвала их зубами и когтями…

— Прекрати, — сердито велел ему Куэйл. — Я хочу насладиться нашей удачей.

Он похлопал себя по груди, где держал кошелек с деньгами, и почувствовал под ладонью какой-то острый предмет. Засунув руку под рубашку, он вытащил неровный, переливающийся разными цветами диск, который забрал у странного существа, и тот засиял отраженным лунным светом.

— Эй, посмотри-ка, — воскликнул он, довольный собой, поскольку напрочь забыл о диковинном предмете. — Кажется, у нас осталось кое-что на память о нашем мальчике-рыбе.

— Разве ты не обещал вернуть ему эту штуку? — спросил Брукинс.

— Слово, данное рыбе, не считается, — рассмеялся Куэйл. — Я им каждый день что-нибудь обещаю, чтобы заманить в сети. И никогда не выполняю своих обещаний. Кроме того, даже если мы сейчас повернем обратно, вряд ли мы кого-нибудь застанем, цирк наверняка уже снялся с места. — Он принялся вертеть диск в руках, любуясь бликами на его поверхности.

— А они сказали, куда поедут дальше?

Куэйл задумался, пытаясь вспомнить, а потом кивнул.

— В Сорболд.

Большую часть пути они проехали в привычном молчании, Куэйл придумывал, как бы потратить деньги, а Брукинс пытался забыть, как они их получили.

10

Фарон проснулся, лежа в прохладной воде, и заморгал; в палатке было темно.

Он смог разглядеть лишь едва различимые тени сквозь тусклое стекло огромного чана, в котором находился. Он легко всплыл на поверхность, чтобы глотнуть воздуха, и ударился головой о брезент, натянутый над и вокруг его новой темницы.

Он попытался сообразить, как здесь оказался, но картинки в его ограниченном мозгу были туманными и причиняли острую боль. Фарон смутно помнил, как его вытащили из фургона и положили на какие-то носилки, как он испугался, что утонет, когда его засунули в чан с водой, но все остальное было покрыто мраком.

Некоторое время он беспомощно бился в стекло, потом попытался сдвинуть своими жалкими руками брезент, но вскоре отказался от попыток выбраться. По крайней мере он был защищен от лучей палящего солнца и находился в пресной воде.

Подумав о соленой воде, Фарон загрустил. Последний раз он разговаривал со своим отцом на борту корабля. Отец был страшно зол, он ушел на берег и больше не вернулся. Фарон видел, как он прошел сквозь диск Смерти и скрылся в глубокой пропасти, ибо лорд Роуэн, Ил Анголор, не впустил его в царство вечного мира. Смерть отца разбила сердце Фарона, и в нем поселилась бесконечная печаль.

А затем налетела волна, ознаменовавшая собой переход его отца в Подземный Мир.

Фарон находился в темной тюрьме, в резервуаре с сияющей зеленой водой, когда в борт корабля ударила волна. За несколько секунд до этого он услышал крики, но не имел ни малейшего представления о том, что происходит наверху, потом корабль накренился, вода из резервуара пролилась, а его прижало к переборке. Фарон потерял сознание и пришел в себя в море, окруженный обломками, и рядом не было ни одного живого существа.

Его долго носило по волнам, и он страдал от жалящей нежную кожу соленой воды и грохота волн, пока его, потерявшего сознание, не выбросило на берег, где он угодил в руки рыбаков.