Элегантность - [8]

Я прекрасно понимаю, что все эти рекомендации рискуют показаться довольно суровыми и даже весьма разорительными, но ваши старания станут, одним из ключиков, своеобразным паролем вроде «Сезам, откройся!», который поможет вам отпереть дверь в мир элегантности.

Я смотрю на свою сумку, валяющуюся бесформенной кучей на полу. Это даже не сумка, а рюкзачок, фирмы «Гэп» из тех, что собирают на дне весь мелкий мусор и крошки от печенья, если даже вы не ели такового уже несколько месяцев. Наверное, не нужно говорить, что он явно давно просится в стирку.

Принимаюсь гадать, относится ли моя сумка к спортивным. Вспоминаю, как купила ее в отделе школьных товаров несколько сезонов назад и как радовалась тому, что сумела разрешить свою «сумочную» проблему с одного раза. Приобрести больше одной сумки – другого цвета или фасона – мне никогда не приходило в голову.

Впрочем, у меня есть еще одна сумка – кожаная, цвета каштановой кашицы, с длинным ремешком, которую я купила на распродаже в «Хоббс» четыре года назад. Кожа порядком пообтерлась, но я так привыкла к этой сумке, что не решаюсь ее выбросить, – все лелею надежду отдать ее в починку, хотя она уже давно вышла из моды.

Чем больше я думаю о своих аксессуарах, которые хотя бы приблизительно могли бы быть названы стильными, тем отчетливее понимаю, что все они, увы, не принадлежат к вещам первого класса. И уж, конечно, к таковым не отнесешь мою коллекцию шерстяных коричневых и серых беретов, которые я ношу из соображений практичности только потому, что их не сдувает с головы в ветреную погоду, а еще потому, что они незаменимы в те дни, когда я не удосуживаюсь помыть голову или даже причесаться. Я даже привыкла называть их про себя «волосами на черный день».

Перевожу взгляд на ноги, вернее на украшающую их пару поношенных бежевых кед. Сегодня я попала в них под дождь, и они промокли насквозь. На протертых мысках потихоньку разрастаются дырочки, через которые уже виднеются подаренные мне на Рождество мамой носки в красно-зеленую полосочку. Я шевелю большим пальцем, и носок проступает наружу еще отчетливее.

Простуда дает о себе знать, я лезу в карман за платком и обнаруживаю там пару непонятного размера черных перчаток, которые нашла на полу в кинотеатре две недели назад. Тогда они показались мне поистине полезной находкой; но теперь вдруг даже мне становится ясно, что я отнюдь не уделяю должного внимания деталям своей одежды.

Возможно, элегантность и заключается во внимании к деталям, но в моем случае, похоже, все обстоит гораздо серьезнее. Совершенно очевидно, что здесь требуются огромные усилия. В невиданном доселе порыве энтузиазма я принимаю решение перетрясти весь свой гардероб. Вывалю оттуда все, что у меня есть, и отберу то, что мне явно не идет, а уж потом, избавившись от лишнего, смогу оценить более трезвым взглядом то, что осталось.

Вот и отлично, нечего откладывать. Вперед, за дело! Сценическим жестом распахиваю дверцу платяного шкафа и едва не падаю в обморок от пронзившего меня чувства глубокой безнадежности.

Оказывается, я располагаю целой коллекцией тряпок, нахватанных в секонд-хендах по всей стране. Все, что я сейчас вижу перед собой на вешалках, как нельзя лучше символизирует понятие компромисса. Какие-то обвислые юбки, горы колючих или проеденных молью свитеров, ни один из которых не подходит мне по размеру. Курточки из подозрительной материи, сиротливые пиджачки, к которым не идет ни одна юбка, купленные только потому, что они подошли по размеру, и это само по себе было уже целым событием.

Но пугает даже не это, а цвет. Вернее, его отсутствие. Интересно, с каких это пор мне вздумалось заменить коричневым черный, серый, красный, цвет морской волны и вообще все возможные цвета и оттенки? Интересно, что бы сказали на это современные дизайнеры или, например, Фрейд?

Я отворачиваюсь и, устремив взгляд в окно, с тоской разглядываю розовые стены гостиной в доме напротив – мои-то обои цвета магнолии. Выцветшей магнолии, если быть точным. Постепенно прихожу к чудовищному выводу: мой гардероб – это гардероб восьмидесятилетнего ирландца. Да-да, именно восьмидесятилетнего ирландца, которому абсолютно наплевать, как он выглядит.

Но меня не так-то просто сбить с намеченного пути.

Выдвигаю бельевой ящик и вываливаю все его содержимое на пол.

Начинаю рыться в переплетенных горах рваных и не совсем еще рваных колготок (последних гораздо меньше), обвислых и растянутых трусов и бюстгальтеров, которые я напрасно заталкивала в стиральную машину, потому что теперь из них торчат прорвавшие ткань косточки. Тщательно отбираю в отдельную груду то, что пойдет на помойку.

Покончив с сортировкой, иду на кухню, беру черный пластиковый пакет для мусора и начинаю набивать его. Странная, доселе невиданная энергия движет мною, но я пока этого не осознаю, а продолжаю наводить «шмон» в шкафу.

Горы безобразной коричневой одежды исчезают с молниеносной скоростью, в пакет летят свитера, пиджаки и допотопные юбки. Вот уже понадобился и другой мешок, там нашли последний приют старые туфли и многочисленные вязаные шарфики. Доходит дело и до кожаной каштановой сумки из «Хоббса» – ведь я могу купить новую. Капли пота выступают у меня на лице, а в шкафу стучат друг о друга пустые вешалки. Я завязываю пакеты и тащу их к мусорным бакам на задворки двора. На улице темно, и я чувствую себя преступницей, уничтожающей следы кровавого злодеяния.