Элеанор и Грей - [82]

Она изобразила отвращение.

– У меня с Лэндоном? К черту его, – презрительно откликнулась она.

– Полагаю, ты с ним уже разобралась, – пошутила я.

– Это был секс на один раз, кроме того, мы выпили. Это не в счет. Я по-прежнему терпеть его не могу. Самовлюбленный засранец.

Я ухмыльнулась.

Шай явно была смущена.

* * *

Лимузин отвез нас к дому Грейсона. Мы с Шай собирались провести ночь в гостевом домике, а утром вернуться домой.

На обратном пути все молчали. Казалось, мы с Грейсоном еще до конца не осознали, что произошло. Когда машина остановилась возле его дома, он первым выскочил из машины и подал руку Шай.

Она поблагодарила его и поспешила прочь, давая нам возможность остаться наедине.

Он помог мне выйти из лимузина, и я поблагодарила его.

– Не за что. Я надеюсь, сегодняшний вечер был… – Он провел кончиком пальца по губам и слегка покраснел. – Таким же чудесным, как и для меня.

– Он был идеальным.

И даже больше.

– Замечательно. Это просто замечательно. – Он смущенно улыбнулся. – Спокойной ночи, Элли.

– Спокойной ночи, Грей.

Я уже направилась к гостевому домику, как он снова окликнул меня.

Я обернулась, увидев, что он слегка покачивается на носках туфель, засунув руки в карманы.

– Ты не жалеешь? – спросил он.

– Нет. – Я покачала головой, и мое сердце расцвело от счастья. – Не жалею.

49 Элеанор

Мы стремительно летели в пропасть чувств, и уже ничто не могло это изменить. И ни о чем не жалели. Между нами давно возникло глубокое уважение и понимание. Мы вместе пережили самые трудные дни и нашли путь к свету.

И мы, о боже, научились ценить жизнь. Теперь мы с распростертыми объятиями приветствовали каждый день.

Когда девочки заснули, Грейсон ворвался в мой мир. Мы смеялись, целовались, занимались любовью.

Любовь…

Я любила его, и в этом не было ничего сложного. Словно мне с самого начала было предначертано любить этого мужчину.

– Доброе утро, – приветствовал Грейсон дочерей, выйдя в столовую к завтраку. Он выглядел посвежевшим, и я подумала, связано ли это как-то с нашими с ним ранними приветствиями.

Он подошел к Лорелай, поцеловав ее в лоб, и взял банан.

– Привет, папочка! – откликнулась Лорелай, поглощая кашу.

Грейсон ушел на кухню, чтобы налить себе кофе, что-то напевая себе под нос.

Карла вскинула бровь.

– Что это с тобой? – поинтересовалась она, когда он снова вернулся в столовую, продолжая в том же духе.

– В смысле? – спросил он.

– Ну, не знаю, ты ведешь себя как-то… странно.

Грейсон подбросил банан левой рукой, тут же поймав его правой.

– Не понимаю, о чем ты, Карла.

Она подозрительно прищурилась, но вернулась к еде.

– Как скажешь, папа.

Грейсон ушел на работу, оставив нас с девочками доедать завтрак.

– Он вел себя очень странно, – снова заметила Карла, положив себе еще каши.

– Как?

Она пожала плечами.

– Не знаю. Он напомнил мне… прежнего папу. Каким он был до того, как все случилось. Словно снова стал самим собой. После смерти мамы он ни разу не пел.

Я изо всех сил старалась не показывать ей своих чувств, но Грейсон действительно снова стал петь.

И это было прекрасно.

* * *

Мы с Грейсоном жили словно во сне. И это был самый прекрасный сон на свете. Каждый день, когда мы встречались, у меня перехватывало дыхание. Каждый раз, когда мы прикасались друг к другу, я чувствовала, что он мой.

Как-то ночью, после долгих разговоров и выпитого вина, мы снова начали предаваться любовным играм в гостевом домике. Я стонала, когда он покрывал всю меня поцелуями. Его руки ласкали мое тело, восторженно обводя все его изгибы, словно я была единственной, к кому он всегда хотел прикасаться. Каждый раз, когда его губы прикасались к внутренней поверхности моего бедра, я выгибалась ему навстречу. Каждый раз, когда его язык ласкал мое лоно, я кричала от наслаждения.

Ну а затем я всегда возвращала ему эти ласки, укладывая на спину и склоняясь над его возбужденным телом. Мне нравилось, как он стонал каждый раз, когда я дотрагивалась до него. Как вскрикивал от наслаждения, когда я прикасалась к нему своим языком.

– Да, – молил он, выгибая бедра мне навстречу, и я наслаждалась его страстью. – Ммм, – стонал он, цепляясь пальцами за простыни. Я чувствовала его желание в каждом его вздохе, в каждом слове. – Да, да, пожалуйста…

И мне нравились издаваемые им звуки, его безудержное желание.

Когда ласки закончились, мы нацепили белье и улеглись, крепко обнявшись.

Мы разговаривали, смеялись, и я была счастлива как никогда.

– Ты боишься щекотки? – прошептал он, проводя пальцами по моим бокам, и я заерзала в постели.

– О нет, перестань!

Заливаясь смехом, я пыталась вырваться. Когда мне это не удалось, я тоже принялась его щекотать, и оказалось, что Грейсон боится щекотки не меньше меня.

– Ладно, ладно! – смеялся он. И я была в восторге от этого смеха.

– Ладно! Ты победила! Победила! Перестань, Николь! – воскликнул он.

Я замерла, и меня тут же пронзила острая боль.

Словно что-то вонзилось прямо в сердце, и я тут же отодвинулась от него.

Он мгновенно сел на постели, осознав, что произошло.

– О боже… Элли, прости, – прошептал он.

Я едва сдерживала слезы. Они предательски подступали к глазам, но я сдержалась, сумев изобразить улыбку.