Элеанор и Грей - [62]

– Что?

– Я сказала, что понимаю. Я понимаю, что бывают очень непростые моменты в жизни, но то, как вы обошлись с Лорелай, просто непозволительно.

– Прошу прощения? – прошипел он, в его голосе прозвучало негодование. Прерывисто дыша, он сжал кулаки.

– То, как вы сейчас отмахнулись от дочери, просто непозволительно. Она целую неделю корпела над этими рисунками и не могла дождаться, когда покажет их вам.

– Но она выбрала неподходящий момент.

– А когда она должна была подойти к вам? Последнее время у вас все время неподходящие моменты. Вас то нет дома, то вы запираетесь в своем кабинете, как дикарь. Вы не обращаете внимания на дочерей, пока они не заснут, в чем я не вижу никакого смысла. Днем вы даже взглядом их не удостаиваете, Грейсон. Вы даже не видите своих дочерей.

На мгновение он закрыл глаза, словно услышал правду в моих словах, но изо всех сил боролся, не желая взглянуть в лицо реальности.

– Она знает, что нельзя врываться в мой кабинет.

– Ей всего лишь пять, Грейсон! К черту ваши правила.

Он снова отвернулся от меня. Именно так он всегда и поступал – отворачивался от проблемы.

– Давайте вы займетесь своими делами, а я – своими.

– Она так трудилась над этими рисунками, а вы просто отмахнулись от ее подарка. Вы должны извиниться перед ней.

– Вы должны уйти, – мрачно произнес он, шагнув мне навстречу.

– Нет, – пробубнила я и, распрямив спину, шагнула ему навстречу. Выпятив грудь, я гордо вскинула голову. Оставалось лишь надеяться, что он не заметил, как меня бьет дрожь. Я ужасно волновалась. Он был таким холодным и жестким, и я никогда не знала, чего от него ожидать в следующий момент, и потому побаивалась его. И все же я не собиралась отступать, потому что это было для блага Лорелай. Кто-то должен был постоять за нее, потому что сама она еще не могла этого сделать. И вот я уперлась ногами в пол и смерила его взглядом.

– Ваша дочь плачет в своей комнате, потому что вы даже не взглянули на ее подарок.

– Это все, Элеанор? Потому что, если вы закончили, я хотел бы вернуться к работе.

– Работа – это не самое важное в жизни, – мрачно откликнулась я.

– Возможно, для вас, но не для меня.

– Ты ведь не хотел становиться похожим на него, – воскликнула я, качая головой. – Всю жизнь ты не хотел быть таким, как твой отец.

– Мой отец трудился, не покладая рук. В детстве я не понимал, на какие жертвы ему пришлось пойти, чтобы компания процветала и семья ни в чем не нуждалась.

– Это ложь.

– Элеанор, прекрати, – произнес он, словно умоляя меня поостеречься, потому что я вторглась на опасную территорию. Но я не собиралась отступать. Я собиралась хорошенько встряхнуть его, пока он не выйдет из глубокого мрачного забытья, в которое давно погрузился. Я собиралась бросать ему в лицо слова, пока он не вернется в реальность.

– Твой отец бросил тебя, – сказала я. – Он ушел, так же, как и мать, оставив тебя одного.

– Элеанор. – Его голос сделался тихим, и он не сводил с меня пристального взгляда. Мне удалось. Я пробралась к нему в душу и не собиралась останавливаться.

– Ты постоянно говорил, каким одиноким чувствовал себя после смерти дедушки. Ты постоянно рассказывал, как невыносимо тебе оставаться в собственном доме, потому что ты никому там не был нужен. Грейсон – это ведь не ты. Это не тот человек, которым ты хотел стать.

– Ты не знаешь меня, – рявкнул он, и его лицо налилось кровью. – Ты не знаешь, кем я стал.

– Да, но я знаю, кем ты был! – выпалила я. – И время от времени я вижу в твоих глазах того мальчишку, который изо всех сил хочет вырваться на свободу.

– Ты ничего не знаешь, – упрямо ответил он.

– Я знаю, что ты скучаешь по жене.

От удивления у него отвисла челюсть, и он прищурился. Это было прямое попадание. Эти холодные серые глаза…

– Тебе лучше замолчать.

– Да, ты прав, но я не стану этого делать, потому что все понимаю. Я знаю, что ты скучаешь по ней, Грейсон, и знаю, что, глядя на дочерей, ты вспоминаешь о ней, а это нелегко. Иногда горе накрывает тебя с головой, но ты не можешь допустить, чтобы оно полностью поглотило тебя. У тебя две прекрасные дочери, которым необходимы твоя поддержка и любовь, а не монстр, который время от времени вырывается наружу из твоей души, разрушая их мир.

И хотя мой голос дрожал, я стояла перед Грейсоном, высоко вскинув голову. Я знала, что этот призрак человека не был настоящим Грейсоном. Конечно, прошло много лет, но где-то в темных глубинах его души томился мальчишка, которого я так любила когда-то – нежный, добрый мальчик, который однажды спас меня.

Я должна была верить, что мой Грей все еще жил в этом человеке. А иначе все потеряно.

– А ты, оказывается, всезнайка, – язвительно заметил он.

– Нет, но многое знаю.

Он презрительно фыркнул в ответ, явно раздраженный, что я осмелилась так с ним разговаривать.

– Тогда, пожалуйста, Элеанор, ответьте мне. Похоже, вы появились здесь, чтобы рассказывать мне о моих промахах. Чтобы бросать мне в лицо правду обо мне и моей семье. Тогда ответьте, что же нужно моим детям?!

– Их отец! – вскричала я, и мой голос сорвался, когда я направилась к нему.

Я по-прежнему не собиралась сбавлять обороты, и это меня удивляло. Еще и потому, быть может, что здесь скрывалось нечто личное. Возможно, я сама представляла себя на месте этих девочек, потому что слова, которые я никогда не осмеливалась выкрикнуть в лицо отцу, теперь рвались из моей души. Я не могла отступить, потому что сердце изо всех сил билось в моей груди. Потому что понимала, как важно помочь Грейсону найти путь домой. Мы стояли лицом к лицу, он тяжело дышал, пылая от недовольства, моя грудь бурно вздымалась от едва сдерживаемой злости. Меня раздражала его закрытость. Его горячее дыхание обжигало мою кожу, и каждый раз, когда он моргал, я ждала, когда наши взгляды снова пересекутся.